Я была для неё не просто горничной, но и компаньонкой. Учителя, которых нанимали для Амелии, учили заодно и меня. Мои платья, конечно, были не такими роскошными, как у юной баронессы, но их тоже украшал шёлк и кружево. А когда Амелия вышла замуж и получила в наследство это поместье, конечно же, я поехала вместе с ней!
А вскоре по приезду вышла замуж за управляющего поместьем, вдового, но очень симпатичного и весёлого мужчину. Это были самые счастливые годы нашей жизни. Но потом всё пошло наперекосяк. Так случилось, что я потеряла своего ещё нерождённого ребёнка, а Амелия чуть не потеряла тебя. Словно проклятье кто наслал. Она была так слаба, что мне пришлось взять уход за новорождённой девочкой на себя. Первое слово, которое ты произнесла, было «нянюшка».
Женщина улыбнулась и морщинки вокруг её глаз собрались солнечными лучиками. Она успокаивающе поглаживала мою руку своей ладонью.
— Беда не приходит одна, вскоре Амелии не стало. Натан, твой отец, чуть с ума не сошёл от горя, словно потерял смысл жизни. На тот момент он был очень близок с Питером, забота о сыне заняла все его мысли. Правда, эта удушающая забота вскоре стала сильно его тяготить. Молодой парень, всеми силами пытался вырваться из-под отцовской опеки, потому и на войну пошёл.
О тебе отец словно забыл, хотя он и до этого не жаловал дочь своим вниманием. А когда однажды ты попалась ему на глаза, внезапно сильно разозлился и решил отправить тебя в монастырь. Слишком сильно ты похожа на мать, глядя на тебя, он каждый раз вспоминал о любимой жене, которую потерял навсегда. Никакие уговоры и мольбы не помогли, Натан был непреклонен, тебя отправили на воспитание к сёстрам в монастырь.
Я старалась навещать тебя при любой возможности. Отправляла подарки. А потом началась война, все мужчины ушли и забота о поместье целиком легла на мои плечи. Больше в поместье не было людей, обученных грамоте.
Вернулись не все. Не пришёл назад и твой брат Питер, не вернулся мой муж, в деревнях остались одни бабы.
Женщина замолчала, словно вновь вспоминая те нерадостные события…
Я молчала, стараясь не разрушить ту тоненькую ниточку взаимопонимания, протянувшуюся между нами. Нянюшка качнула головой, словно отгоняя грустные думы.
— Натан, как вернулся и узнал, что сына, который был смыслом его жизни, больше нет, так и запил. Что мог, продал. И остался от баронских земель этот малый клочок. Так он и его умудрился заложить. А как кредиторы прознали, что он на это права не имеет, не может распоряжаться твоим имуществом до твоего совершеннолетия или замужества, так начали осаждать поместье с угрозами.
Вот тут папеньке и пришлось тебя домой возвращать. Даже жениха тебе нашёл. Соседа нашего, барона Мерзякина.
Словно тень набежала на лицо нянюшки, она и губы поджала, сложив куриной жопкой.
— Я не хочу замуж!
Вырвалось у меня.
— Да кто ж тебя спрашивать будет? До своего совершеннолетия ты во власти батюшки своего.
— И сколько мне осталось до этого самого совершеннолетия?
— Два года!
Два года! Мне нужно продержаться два года и я буду свободна!
— А что, нянюшка, жених-то каков из себя? Молод ли, хорош собой?
Рассматривать придётся разные варианты. Возможно, мне удастся договориться с женихом, подождать два года со свадьбой.
— Пёс он смердявый, а не жених!
Опаньки! У нянюшки даже ноздри раздуваются от гнева. И какую подлянку мне вновь подложил милый папенька?
— Старый он, словно пень плешивый. Но богатый — страсть, этого не отнять! Каким-то образом его поместье в войну не пострадало, а только богаче стало. И повадился он на старости лет жениться. Да всё на молоденьких. Уже трёх жён в могилу свёл! Берёт в невесты дочек обедневших дворян, а тут целая баронесса подвернулась! Он папеньку твоего целых два месяца поил да обхаживал, пока тот согласие своё на твой брак не дал.
А вот это уже конкретное попадалово!
— Нянюшка, я не хочу замуж! — заканючила я.
— А чего ты хочешь? Назад в монастырь?
— Нет, в монастырь я тоже не хочу! — твёрдо ответила ей
— Вот это — другое дело! А то я, как тебя на дорожном тракте-то встретила, ты всё ревела — в монастырь хочу да в монастырь хочу! Пока на мосту колесо у кареты не подломилось да ты из открывшейся дверки в реку-то не улетела. Да, думаю, не сама ты туда упала, не иначе, сестра Лусинда помогла.
— Нянюшка, а почему ты тогда, как бы это сказать…
— Дурочкой прикидывалась? — с полуслова поняла она меня.
Я согласно кивнула.
— Не доверяю я монастырским, как чувствовала, что дело нечисто. Уж больно мать-настоятельница тебя отпускать не хотела. Настоящего цербера тебе в сопровождение дала. А с придурковатой старой бабкой кто таиться станет? На неё и внимания не обратят.
— Ну, ты, нянюшка — настоящая актриса! — восхитилась я.
— Подъезжаем!
Она вновь легонько сжала мою руку, указывая на окно. Там, на небольшом пригорке, высилось красивое старинное здание с большими белыми колоннами, башенками и балконами, похожее на небольшой замок.
Грудь сжало, внутри словно разгоралось тепло, кровь быстрее побежала по венам, я сразу поняла — вот он, мой дом!
— Нянюшка! Я не хочу замуж и в монастырь не хочу! Хочу сама управлять своим поместьем. Хочу, чтобы люди в деревнях не голодали. Чтоб земли вернули былое величие. Ты мне поможешь?
Глава 6
Сказочное видение дома с колоннами скрылось за деревьями. Лошадка не спеша тянула повозку по аллее, деревья которой напоминали обычные каштаны. На ветках уже набухли крупные шарики бутонов. Думаю, когда они распустят свои лепестки, здесь будет очень красиво.
С нетерпением вглядывалась вперёд, дожидаясь, когда же мы, наконец, приедем. Очень хотелось рассмотреть дом вблизи.
Но чем ближе мы подъезжали, тем явственнее виделись следы запустения. Обочины дороги украшали высокие пожухлые стебли прошлогоднего бурьяна, пару раз попадались погибшие деревья, на их ветвях так и не проснулись почки. Никто не потрудился убрать мёртвые стволы, темнеющие, словно бельмо на глазу, в ряду подёрнутых зелёной дымкой деревьев.
Копыта лошадки зацокали по камням, которыми была выложена подъездная дорога. Впереди показались открытые чугунные ворота, одна из створок которых косо висела на покорёженной петле. От ворот, насколько хватало взгляда, тянулся забор, сложенный из грубо обтёсанного известняка.
Когда-то здесь было очень красиво, вот только декоративные кусты без должного ухода разрослись, а клумбы, видимо, пустовали не один год, на них так же виднелись стебли бурьяна чуть ли не в мой рост.
Большой фонтан, в виде неизвестного мне цветка, был завален прошлогодней листвой и другим мусором, а сам дом вблизи оказался обшарпанным и подслеповатым. Многие окна были закрыты деревянными ставнями, на