Тем временем змейка «обметала» все пятно, и Саша оказался внутри черных границ. Это его почему-то нисколько не обеспокоило. Его почему-то уже ничто не беспокоило…
Нетопырь резко спикировал и завис почти вплотную, так что Саша мог отчетливо разглядеть не только его лысую голову, на которой торчком стояли большие уши, но и жуткую острую морду. А потом нетопырь зацепился коготками за край лунного пятна — и поднял его в воздух вместе с распластавшимся на нем Сашей.
Как если бы это было не пятно света, а лоскут легкой шелковой ткани с нарисованным мальчишкой!
Нетопырь подлетел к человеку в черном, завис перед ним в воздухе, мелко трепеща кожистыми крыльями, и «нарисованный» Саша встретился взглядом с непроглядно-черными глазами.
— Имя, — прозвучал глухой, тяжелый, словно бы тоже черный голос, — день твоего появления на свет, место, где издавна властвовал вечный покой, знак смерти, который ты постоянно носишь с собой… Все совпало! Теперь ты мой помощник. Ты служишь мне, пока ночь владеет миром!
Он еще несколько мгновений рассматривал Сашино лицо, мрачно улыбаясь черным провалом рта, а потом пал на четвереньки, приник к земле — и, обернувшись черным рогатым козлом, поскакал куда-то с невероятной скоростью, почти не касаясь ни травы, ни асфальта.
Нетопырь, сжимая зубками бледный, обметанный черным лоскут, летел над ним не отставая.
Вместе с лоскутом Саша мотался из стороны в сторону, краем оцепеневшего сознания слабо удивляясь тому, как быстро мелькают под ним улицы. Вмиг позади остался парк, и улетела в сторону Ошарская с длинной цепочкой рельсов, а это уже перекресток Ванеева-Республиканской, потом улица Панина вытянулась вниз, к Полтавской, и вот уже Высоково замаячило, и большая церковь на взгорке… Но вдруг нетопырь завис в воздухе, и Саша разглядел ограду небольшого кладбища, расположенного позади церкви, и нетопырь резко спикировал на плечо человека в черном, в которого вновь обратился козел.
Человек взял у нетопыря лоскут и склонился к одному из надгробий. Оно было окружено оградкой, в которой оставалось место для еще одной могилы. В отличие от большинства других, заросших травой и явно заброшенных, этот участок выглядел аккуратным и ухоженным.
Человек в черном поднес лоскут к надгробию так близко, что Саша успел увидеть портрет пожилого мужчины. У него были лихо закрученные, совершенно мушкетерские усы. Саша прочитал имя на памятнике: Павел Алексеевич Порошин. Дату рождения и смерти разглядеть не успел: человек в черном скомкал лоскут вместе с Сашей и тщательно протер им памятник.
Саша ощутил лютый, необычайный, ни с чем не сравнимый холод и боль в сердце! Была она такой сильной, что на какое-то мгновение почудилось, что он умирает. Но вот нетопырь вновь схватил лоскут, стремительно взмыл в высоту и понесся к центру города. Внизу изогнулась темно-свинцовая река, мелькнула Верхне-Волжская набережная, призрачно-белый дворец Рукавишниковых — краеведческий музей, проплыл корпус Политехнического института, о котором втихомолку мечтал Саша — ну что когда-нибудь поступит туда, — а потом потянулась вереница красивых старинных домов, во двор одного из которых стремительно спустился нетопырь. Немного покружив, он подлетел к распахнутому окну, за которым реяли прозрачные занавески.
Нетопырь положил лоскут с черной каймой на подоконник и бесшумно канул в ночную тьму.
Легкий сквозняк шевельнул занавески и сдул лоскут с подоконника. Однако тот не упал, а медленно, плавно поплыл по воздуху в глубину комнаты, в которой сильно пахло лекарствами.
Саша узнал запах валокордина, которым часто пользовалась бабушка. Но он находился не в бабушкиной, а в совершенно чужой квартире и не мог понять, то ли он летит вместе с лоскутом, то ли идет по паркетному полу, не касаясь, впрочем, его ногами, неспешно направляясь к кровати, на которой кто-то лежал.
Похоже, этот человек то ли услышал, то ли почувствовал его приближение, потому что шевельнулся, чуть приподнял голову с подушки — и Саша увидел немолодую, очень худую женщину, в белой ночной рубашке с кружевным воротничком. Женщина смотрела на Сашу с радостным изумлением.
— Пашенька! — выдохнула она. — Неужели это ты?!
«Почему „Пашенька“? — удивился Саша. — И почему она так обрадовалась? Разве мы знакомы? Я ее не знаю! Никогда раньше не видел!»
— Пашенька, наконец-то ты за мной пришел, — шепнула женщина. — Я так измучилась от этих болей! Спаси меня от них! Забери меня с собой! Наконец-то мы снова будем вместе, как…
Ее худая рука слабо дрогнула, показывая куда-то в сторону. Саша покосился туда и увидел фотографию в затейливой рамке, которая стояла на столике около кровати. На фотографии были изображены мужчина и женщина — довольно молодые, примерно такого же возраста, как Сашины родители. У мужчины были лихо закрученные мушкетерские усы.
Точно такие же, как у того человека на надгробии!
— Все, Пашенька, — чуть слышно прошелестело рядом. — Идем. Идем скорей!
Сашка повернул голову и снова встретился взглядом с женщиной. Ее глаза были полны слез, но губы слабо улыбались. Саша смотрел, смотрел на нее… И вдруг понял, что она его уже не видит. Она умерла!
Внезапно он ощутил, что ноги его отрываются от земли, будто какая-то сила поднимает его вверх, и не сразу сообразил: это нетопырь снова вцепился в лоскут и выносит его из комнаты, поднимается в высоту, стремительно летит, взрезая воздух крыльями, над городом, снижается над парком — и внезапно разжимает зубы!
…Саша открыл глаза и долго смотрел на что-то темное, жесткое, на чем он лежал. Не сразу удалось сообразить, что это асфальт.
Приподнялся, огляделся.
Что ж такое?! Почему он лежит на дорожке в парке Кулибина? Споткнулся, когда шел от Витька, упал — и что? Сознание потерял, что ли?
Стало жутко.
Вскочил, огляделся.
Как хорошо, что все аллеи так ярко освещены фонарями! Как хорошо, что так ярко освещена Белинка! Как хорошо, что дом почти рядом!
Саша со всех ног кинулся бежать, от спешки спотыкаясь и заплетаясь ногами, изо всех сил пытаясь вспомнить, как же это умудрился упасть в парке, но ничего вспомнить не смог.
* * *Проснулся он с тяжелой головой и противной ломотой во всем теле. Так бывало, когда начиналась простуда. Но она обычно настигала его зимой, а сейчас никакая не зима — сейчас лето, погода чудесная. Солнце вовсю светит в окно, небо сияет невероятной голубизной, пахнет влажной свежестью дворового садика. Весна в этом году грянула необычайно дружная, поэтому цвело все сразу: и сирень, лиловая и белая, и яблони, и жасмин, который, оказывается, правильно называть чубушником, но ужасно неохота такое красивое