Клаус прежде не видел дядю, но знал, что Карл – старший брат папы, что он ученый и живет не так бедно, как они. Карл прислал письмо с известием о скором приезде недели две назад, и с тех пор в доме все пошло кувырком. Мать сходила с ума, пытаясь вычистить и привести в порядок их жилище. Ей хотелось хоть как-то скрыть следы бедности и недостатка средств, которые сквозили буквально отовсюду. Она чистила кастрюли и сковороды, скоблила пол в кухне, мыла окна и пыталась разорить мужа на новые занавески. Отец хмурился и ворчал. Сестры стирали и убирали с утра до вечера. Накануне приезда дяди Клауса искупали, и мать выдала ему чистую одежду, хотя была еще только среда, а не суббота. И еще она долго расчесывала его светлые локоны, а он сердился, потому что гребень царапал голову, и пытался вывернуться из ее рук…
И вот долгожданный дядя Карл приехал. Клаус разглядывал его, как некую диковинку. Карл фон Райнц был старше брата Пауля, выше его ростом, имел широкие, хоть и сутулые плечи, тонкий прямой нос и пронзительные голубые глаза. Дядя казался мальчику богачом, а кроме того, он много где побывал, и от его одежды пахло странно – травами и еще чем-то незнакомым. Он приехал в их маленький городок в гости на Рождество и теперь, поговорив с братом, пришел в ужас оттого, что мальчишка не получает должного при его происхождении образования. Отец лишь морщился и говорил, что он с трудом зарабатывает детям на одежду и пропитание, какая уж тут учеба. Клаус ходит в школу при местном монастыре. Читать и писать умеет. И раз уж Карл в кои-то веки задумался о судьбе племянника, то мог бы оплатить его учебу. Дядя некоторое время молчал, а потом сказал, что обдумает такую возможность. Отец, обрадованный, стал нахваливать Клауса. Мальчик с удивлением узнал, что все считают его сообразительным и способным, а вовсе не сорванцом и бездельником. Тем же вечером дядя подозвал его к себе, попросил прочесть отрывок из Библии, поговорил с ним по-чешски и по-немецки. И в конце концов сказал, что берет его к себе в ученики.
– Я подготовлю тебя к поступлению в гимназию, – сказал он, глядя на мальчика внимательными голубыми глазами. – А потом ты поступишь в университет. Раз уж так получилось, что у меня нет своих детей, я передам тебе все знания и оставлю все, чем владею. – Он еще раз потрепал мальчика по вихрам, повернулся к брату и сказал: – Хочу тебя кое о чем попросить.
Они перешли к камину, отец налил в кружки темное крепкое пиво, и братья сели друг против друга. Клаус сделал вид, что ушел, а сам, прежде чем закрыть дверь, упал на четвереньки и быстро скользнул обратно. Он приподнял край скатерти и залез под стол. Ну уж нет, он в жизни своей не слышал таких интересных разговоров и за время недолгого визита дяди узнал о своей семье больше, чем за все время совместной жизни с родными! Мальчишка осторожно перебрался в узкое пространство между столом и окном и лег калачиком, прислушиваясь. Мужчины курили у камина, мирно потрескивал огонь, за окном было холодно, и по полу тянуло сквозняком, но Клаус ждал. Он чувствовал напряжение, повисшее в комнате. Наконец дядя сказал:
– Я хотел попросить у тебя медальон.
Пауль ответил не сразу. Он отхлебнул пива и, не глядя на брата, проговорил:
– Ты же знаешь, отец отдал его мне. И таков обычай – медальон хранит тот, кому его передали из рук в руки.
– И в чем смысл этого хранения? Для многих поколений этот медальон был символом, движущей силой, которая заставляла мужчин нашего рода искать некий путь… каждый искал его по-своему: кто-то на войне, кто-то в науке или пытаясь достичь вершин власти. Они не преуспели, но поиск нужно продолжать… А для тебя медальон превратился в кусок золота, который ты носишь на шее как побрякушку! Ты будешь носить его до конца жизни, а потом?
Пауль молчал, и Карл продолжал, все больше распаляясь:
– А я мог бы попытаться исследовать его и найти корни легенды. Ты ведь не веришь, что за этой вещью стоит что-то реальное. А я верю! Понимаешь?
– Надеешься найти дорогу в рай при жизни?
– Я надеюсь сделать в этой жизни что-то на благо человечества!
– Ты всегда был идеалистом, Карл, – усмехнулся Пауль. – Может, перестанешь играть в мессию и сделаешь что-то конкретное? Поможешь реальному человеку, а не абстрактному человечеству?
– Ты забыл, что я хочу оплатить образование твоего сына? Я буду обучать его и содержать, чтобы его образование и будущее дали ему возможность достойно продолжить наш древний род.
Клаус осторожно поерзал, удивленный долгим молчанием отца. Пауль сидел в старом кресле, смотрел на огонь и молчал, но было видно, что плечи его ссутулились и думы его не из приятных. А потом он сказал:
– Я подумаю.
Мать плакала, но все же родители согласились отпустить Клауса с дядей. Сестренки завидовали, а он честно разделил между ними свои сокровища: стеклянные шарики – младшей, солдатиков – средней, а книжки и карандаши – старшей. Вечером накануне отъезда отец пришел в комнату к Клаусу, сел на край постели, надел мальчику на шею золотой медальон и рассказал легенду. Потом добавил:
– Если Карл попросит отдать медальон – не соглашайся. Он твой по праву. Его время прошло, и теперь ты – хранитель. Ты понял?
– Да, но… он сильный. Он ведь может его просто отобрать.
– Нет. – Отец покачал головой. – Этого он не сделает.
Потом отец погладил Клауса по голове и сказал, что если его действительно ждет лучшая доля и он станет ученым и унаследует деньги Карла – пусть не забывает о родителях и сестрах.
Клаус поймал себя на том, что