Всю дорогу до тридесятого царства Андрей рассказывал о деде Паше. Он и воевал, и грудь вся в наградах, и после войны трудился геройски. В общем, по всему выходило, что дед боевой и такой замечательный, что бояться его не стоит.
– А с чего ты взял, что я могу его забояться?
– Ну… как сказать… по-разному к нему люди относятся, – уклончиво ответил Борисоглебский.
– То есть?
– Он с соседями не очень дружит и пришлых не любит.
– Ясно. Поскольку я и есть пришлая, то выкладывай все сразу. И лучше не виляй. Не на дипломатическом рауте.
– Да понимаешь…
Договорить он не успел. Внедорожник неожиданно обиженно хрюкнул и ухнул в яму. Автоматически Кира нажала на газ, машина натужно взревела, рванулась и, несколько раз кашлянув, заглохла.
Кира открыла окно и высунулась наружу. С тех пор как свернули с шоссе, прошло минут сорок, и все это время они тащились со скоростью старой кобылы. Рытвины, ямы – еще куда ни шло. Но теперь под ними разверзлась воспетая Гоголем настоящая Миргородская лужа, которую Кира, увлекшись разговором, благополучно не заметила.
– В России дорог нет, одни направления, – философски заметил Борисоглебский. – Это, кстати, Бонапарт сказал. И лично проверил. Как видишь, с тех пор ничего не изменилось.
– Восхищена энциклопедичностью твоих познаний, – сердито буркнула Кира и полезла в бардачок за перчатками. – Сиди и не вылезай. Сейчас попробую что-нибудь сделать.
– Лучше послушай меня, девочка. Сама сиди и сама не вылезай. А лучше – перелезь-ка.
Кира даже удивиться не успела. Бесцеремонно подтолкнув под зад, Борисоглебский запихнул ее на заднее сиденье и уселся за руль.
– Только под руку не говори, – предупредил он и осторожно повернул ключ зажигания.
Неизвестно, по какой причине, но машина завелась и сурово зарычала, готовясь к борьбе за жизнь.
Андрей поерзал, устраиваясь поудобнее, потыкал в кнопки бортового компьютера и ласково произнес:
– А теперь, моя душенька, давай.
И машина послушалась. Кира с удивлением наблюдала, как, мягко урча, автомобиль вылез из лужи и поехал.
– И что ты сделал? – спросила она, когда Борисоглебский уступил ей место водителя.
– Просто отключил ESP.
– Чего?
– Систему стабилизации. Ну или противобуксовочную систему.
– У меня и такое есть?
– Ты что, только вчера на права сдала?
– Я двенадцать лет за рулем, – обиделась Кира, услышав в его голосе отголоски мужского шовинизма.
– И все на внедорожнике?
– Нет. Эту машину… Короче, ей всего полгода.
– Тогда обойдемся без нравоучений, хотя за шесть месяцев…
– Спасибо, что обошелся без нравоучений.
Андрей посмотрел на ее надутую мордашку и вдруг подумал, что они с дедом Пашей понравятся друг другу.
И еще – ему никогда и в голову не приходило привезти к деду Паше Ирину.
Странно, почему?
И все-таки, предвкушая первую встречу с дедом, он недооценил Киру. Вернее, майора Смородину. Увидев перед собой настоящего лешего, она не вздрогнула, не вытаращила глаза и ни на секунду не замешкалась, она тепло улыбнулась и сказала:
– Доброго здоровья вам. Меня Кира зовут.
И протянула деду руку.
Андрей почувствовал, что начинает гордиться этой женщиной.
А вот дед Паша растерялся. Он-то как раз рассчитывал на другую реакцию и уже приготовился чудить: ухнуть филином, свистнуть соловьем-разбойником или на худой конец гусем зашипеть и пройтись перед заезжей городской кралей гоголем. На Кирину улыбку он ответил робкой ухмылкой, почесал затылок и сердито взглянул на двоюродного внука.
Поди предупредил, гаденыш!
Андрей сделал невинное лицо и, подхватив вещи, понес их в хату.
– Дед, у тебя баня топлена?
Дед Паша сплюнул и утерся рукавом.
– Дурак, он завсегда и вопросы дурацкие задает, – ответил он, глядя на гостью.
– А веники?
Тут дедово терпение лопнуло, поэтому отвечать он вообще не стал, а сплюнул еще раз, подтянул широченные портки – где только взял такие? – и почесал куда-то за угол.
«Сами, как хотите, разбирайтесь тут», – перевела Кира и пошла вслед за Андреем.
– Ну как тебе мой дед?
– Отличный дед, а что?
– Не испугалась?
– Это ты про бороду, тулуп и штаны? Так дело обычное. Человек в деревне живет, сам себе хозяин. Как хочет, так и наряжается.
Андрей подошел, обнял ее сзади и потерся носом о теплые волосы.
– Ты молодчина.
– Лучше скажи, почему насчет бани не предупредил. Мы же вроде по делу.
– Одно другому не мешает.
– То есть делами завтра займемся?
– Только не утром. Утром у деда всегда грибы. Уклонистов он не уважает.
Кира покрутила головой. Такое ощущение, что на самом деле ее привезли не дела делать, а на смотрины. С какой стати?
Она уже хотела спросить напрямую, но тут на крыльце раздался топот, в комнату ввалился дед Паша в трухлявом заячьем тулупчике и, почесав мокрую, до невозможности спутанную бороду, пробурчал:
– Идите, что ли. Стынет уже.
Баня по-черному произвела на Киру впечатление. Такого ей видеть еще не доводилось. Да и Андрей удивил, показав себя заправским банщиком. Кира только охала, припадая к земляному полу, и кряхтела, когда Борисоглебский охаживал ее веником.
Оказывается, дипломаты вовсе не белоручки, как про них думают.
И совсем не такие снобы, какими кажутся.
Ночью, когда они забрались по шаткой лестнице на чердак – дед Паша почему-то называл его «гостиной» – и улеглись на пахнущий сеном матрас, Кира попросила рассказать про деда.
– Бабкина семья тут испокон веку жила. Прапрадед лесничим служил еще при царе. А так как рождались в роду все мужики, то другой судьбы и не искали. Бобылем только дед Паша остался. Остальные женились. Бабка Поля родилась, когда детей уже не ждали. К тому же девчонка. Ей-то что в лесу делать? Думали-гадали, да и выслали ее, семилетку, к троюродной тетке в Питер. Приживалась она туго. Пять раз сбегала обратно, но дед Паша – он тогда только с войны вернулся – ее назад выпроваживал. У них разница большая в возрасте, поэтому Паша ее опекал и не хотел сестренке судьбы лесной лешачихи. В результате она выучилась на архивариуса и осталась в городе. Замуж вышла, родила и всегда благодарила брата за то, что заставил в цивилизацию податься.
– Ты говоришь, как деревенский сказитель, – усмехнулась Кира, гадая, сколько еще сюрпризов преподнесет ей Андрей.
– Это просто я бабкин рассказ повторяю. В детстве любил слушать эту историю, вот и запомнил почти слово в слово. Тебе смешно?
– Нет, интересно. Очень. Но, честно говоря, я была уверена, что ты из правильной московской семьи.
– С папиной стороны так и есть. Он из бывших. Из дворян. А в остальном… Мои родители оба всю жизнь в МИДе проработали.
– То есть твоя мать тоже окончила МГИМО?
– Институт международных отношений, только ленинградский. Я не уточнил, но бабка Поля замуж вышла не абы за кого, а за будущего проректора этого самого института.
– Ясно, – усмехнулась Кира. – То есть ты тоже из