Теперь, в более спокойной обстановке, я смогла спросить у них:
− Так кто вы такие?
− Я Максим – ответил рыжий. Неряха все еще тяжело дышал, и, судя по звукам из груди, со здоровьем у него были большие проблемы, − а тот – Серафим, − представил он друга. – С того года, как старик-император преставился, мы с Фимой бродяжничаем, на ярмарках побираемся. Добрые люди нам помогали иногда, кто рублем, кто сухарем. Вот так и жили, пока не словил нас князь Ползуцкий.
После того, как прозвучала эта фамилия, мужчины многозначительно посмотрели на меня, ожидая реакции.
− Какой-какой князь? – переспросила я, чтобы не молчать.
− Да ладно прикидываться, − вступил в разговор Серафим, − его в округе все знают, он, прежде чем стать князем, соленым огурцом был. Чудом под водку не ушел!
− Кем? – снова спросила я, но мой вопрос бродяги не услышали, потому что громко и с хрюканьем смеялись.
− Так вот, − продолжал Максим, − поймали нас, значит, и усадили в этот дом-бочку. Видела ведь наше жилище? – усмехнулся он. – Его построили давным-давно, да никто уже не помнит, для чего оно было нужно. А князю оно отчего-то приглянулось…
− Наверное, просто на бочонок похож, в котором его солили, − перебил Фима, и друзья снова прыснули.
Поведение этой парочки начало меня раздражать.
Отсмеявшись, Максим рассказывал дальше:
− В этой хибаре он содержит таких же, как мы, бродяжек, на улицах словленных. Потолка там нет, а дверь одна, и отпирается только снаружи, так что, не выбраться простому смертному. Если только по стенкам карабкаться, да не выходит никак, соскальзываешь.
− Так зачем он вас там держит?
− А затем, чтобы мы, божие странники, не по дорогам пылили и силы свои драгоценные тратили попусту, а занимались ремеслами. Этот князек самодельный представляет, что мы – его крепостные. Конечно, куда же без них помещику? Не солидно.
− У нас кто нарды выстругивает, − вступил Серафим, − кто четки делает, кто мочалки плетет, кто ножички красивые делает, а кто вообще – из хлеба статуйки. Люди-то обученные в свое время, сама понимаешь, где.
− А потом куда все эти ваши изделия идут?
− Кто ж знает, продают, наверное, наивным туристам, − ответил Максим. – Не нашего уже это ума дело. Приезжает по вечерам князь и отбирает все, что мы понаделали за день. А взамен нам еды выдает и папирос. Живи − не хочу.
Я непонимающе покачала головой.
− Почему же вы тогда решили убежать?
− Да привели нам недавно новенького, − стал рассказывать рыжий, − Гришкою назвался. А у этого Гришки уж больно язык трепливый, не умолкает, гад, ни днем, ни ночью. Вот и рассказал он нам как-то раз, якобы в здешних лесах есть одна вещь, которую о чем ни попроси – все выполнит.
− Звучит как в сказке, − с улыбкой заметила я, − «по щучьему веленью…»
− Мы тоже сначала только посмеялись. Но он так убедительно рассказывал, будто и впрямь знал. И даже точное место назвал, куда идти надо. В общем, заразил нас Гришка дурной мыслью в леса за этой вещью смотаться, да только не получалось никак из «кастрюли» вылезти. А потом нам с Фимкой повезло, мы аккурат возле двери оказались, когда ты пришла.
Максим закончил повествование, и все замолчали. Каждый думал о своем.
Во время этого разговора мы с моими спутниками продолжали двигаться по лесу, правда, теперь не в таком бешеном темпе, как раньше. Хвойный лес то густел, то расступался, то перемежался со стыдливо обнаженными лиственными деревьями. Над кронами беспокойно галдели сиплые галки.
− Слышь, Фимка, − после продолжительного молчания окликнул Максим товарища. − Когда на место придем, ты что загадаешь?
− Попрошу вернуть меня домой к мамке. Который год не перестаю жалеть, что из дома ушел тогда. Хорошо ведь там было, и сытно, и привольно. А ты?
− И я, наверное, того же пожелаю. Только добавлю еще знаешь что?
− Чего?
− Чтобы безбедно жилось потом до конца дней!
− Точно! – восхитился Серафим. – Вот ты бошковитый, что ни день, придумаешь что-нибудь такое разэдакое.
− Сам знаю, − удовлетворенно хмыкнул Максим.
Слушая их разговор, я думала, что по злой иронии судьбы желание, которое я хочу загадать, с точностью совпадает с их желаниями. Вернуться домой к маме – вот что мне сейчас необходимо, хотя я до сих пор не могу утверждать о наличии у меня и первой, и второго.
Не то чтобы я поверила в сказку об исполнении желаний, которую мне рассказали два оборванца, но других вариантов решения своей проблемы я пока что не видела. Тем более, я начала подозревать, что здесь не работают известные мне законы природы, а значит, может происходить все, что угодно. Кто знает, возможно, мое возвращение домой – это простейшая задача, для решения которой надо всего лишь три раза стукнуть каблучками?
Настал момент, когда я и мои провожатые оказались на опушке леса. Перед нами простиралось белесое поле. Синее солнце почти скрылось за тучами, и теперь над нами нависало выцветшее небо цвета застиранных джинсов. Раскачиваемые ветром, местами торчали редкие сухие травинки. Поле было пустынным, лишь вдалеке виднелось что-то темное, не то камни, не то сухие деревья. Максим и Серафим уверенным шагом двинулись вперед, и, идя за ними следом, я заметила, что, в отличие от леса, на этом поле совсем мало снега, как будто, падая, он обходил эту землю стороной. Да и хруст, раздававшийся теперь из-под ног, сильно отличался от звука притаптываемого снега или наста.
Только лишь пройдя так несколько шагов, я осознала, по чему именно ступаю. На земле подо мной, а также на несколько сот метров впереди, плотными рядами были уложены иссушенные временем мертвые человеческие головы. Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что среди них есть и мужские, и женские, и даже малюсенькие детские.
Обернувшись ко мне, Серафим прошептал с благоговейным ужасом:
− На самом деле это целиковые человеки. Только по горло зарытые.
За рядами голов начинались новые шеренги трупов, но уже стоящих на коленях, а за ними – выстроенных по стойке смирно. Тела их были практически черными, лохмотья одежды трепетали на ветру, а кожа, измученная морозом, дождями и солнцем, напоминала потрескавшийся пергамент. Но они, как стойкие оловянные солдатики, продолжали внимательно смотреть вперед своими пустыми глазницами.
Заметив, что я несколько сбавила темп и отстала, оборванцы обернулись и, взмахивая руками, как неловкие птенцы крыльями, стали меня подбадривать:
− Да не бойся, скоро закончится это место. Вон, гляди, между