– Зачем же так? – Крис с трудом сдерживал отвращение. – Кажется, я начинаю понимать, почему у тебя хранители не задерживаются.
Вместо ответа Анна замахала рукой, а потом долго не могла отдышаться:
– Зачем же под руку говорить? Чуть не захлебнулась. Так что ты говорил?
– Ну… тебе вроде как поесть надо… Брат Доминик купил готовую еду, но её еще разогреть надо, а на кухне…
– Понятно, я подожду, – кивнула Анна.
Крис торопливо закрыл дверь.
– И вот с этим мне надо жить в одном доме? Да бомжи лучше выглядят.
Но возмущение погасло, едва родившись.
– Смирение – высшая добродетель человека, – вздохнул Крис и отправился на кухню. Пакеты пакетами, а купить одноразовую посуду брат Доминик не догадался.
Шум воды заглушал все звуки, даже шепот из темного угла. Но когда была помыта последняя тарелка, и чашки заняли свое место на решетке, тишина ударила по ушам. Крис огляделся. Сначала робко, потом осмелел. Тени и укромных мест на кухне хватало, но никто не шипел, не звал, не просил о помощи… Крис закрыл глаза, вслушиваясь, и услышал шаги. Оцепенение накатило волной: родилось в груди, потом расползлось по телу.
– Эй, ты чего?
Крис подскочил, едва не обрушив пирамиду перемытой посуды.
– Напугала! Нельзя же так к людям подкрадываться, – Крис оглянулся, готовясь как следует отчитать Анну, да и тут же забыл, что хотел.
Она приняла душ. Запах пота исчез, а спутанные волосы прикрывало полотенце. Засаленная пижама уступила место короткому ситцевому платью. Крис отвел взгляд – коленки нескладно торчали, и из-под подола выглядывали синяки.
– Ох, это я так насвинячила?
Такой взгляд не мог врать. Он метался от стола к столу, пробежался по подоконнику. Анна на самом деле удивилась:
– Ничего себе… О! Посуду уже помыл? Крис… Крис же, я правильно запомнила?
Он кивнул.
– Ты обещал меня покормить… – Анна заглянула в холодильник. – Не густо.
В бутылке с кетчупом поселилась плесень. Горчица высохла, её поверхность расчерчивали трещины, навевая воспоминания о засухе, раскалывающей землю.
– Я все в комнату отнес, – сообщил Крис. – Сейчас…
Анна увязалась следом. Оглядела покупки и потянулась к коробке с бульоном.
– Погреть надо!
– Не обязательно! – она сделала глоток и тут же согнулась пополам, едва не упав.
– Что? – перепугался Крис? – Опять ребра?
– Н…нет. Еда!
Крис понюхал пакет. Пахло бульоном и специями.
– Вроде свежий. Да, вот срок годности… Постой, а ты когда в последний раз ела?
– Не помню… – простонала Анна. – Какое сегодня число?
– Пятнадцатое.
– А месяц? Месяц какой?
– Июнь… Эй, ты уже и месяц забыла?
– Две с половиной недели, – Анна спрятала голову в коленях. В позе эмбриона боль не выедала внутренности, а тихо подгрызала, давая возможность дышать.
– Что?
– Ела… Две с половиной недели назад. Сэндвич.
– А остальное время…
– Спала! Спала я, неужели не понятно?
Крис испугался. Слезы в глазах женщин, их он боялся даже больше шепота.
– Что делать то? – засуетился, не зная, закрыть ли пакет, подхватить ли Анну или вызвать врача. – Подожди, подожди…
Пыль взметнулась и рассеялась по комнате, но постельное белье под покрывалом оказалось чистым.
– Вот, сюда…
Он помог Анне устроиться, укрыл, и зашарил по карманам в поисках телефона.
– Сейчас…
– Кому звонишь?
– Врачу. Надо неотложку вызвать.
– Не надо! Пройдет. Не в первый раз.
– Тогда… что мне делать-то?
– Скорее, что мне делать. Или заснуть обратно…
– Нет! Тебе нельзя столько спать!
– Сама знаю. Слишком долго в этот раз… Но ведь я его почти нашла! – Анна погрозила кулаком. – Еще чуть-чуть… и он бы вот где у меня был!
– Не спать! – Крис перехватил руку и крепко сжал. – Что делать-то?
– Бульон погрей. И если найдешь пару сухарей… Да не бойся, не засну… – девушка начала выбираться из-под одеяла.
– Не вставай!
– Да легче мне, легче. Ну, чего стоишь? Я… к себе пойду.
Микроволновая печь оказалась чистой – все это время ею не пользовались. В шкафу нашлись галеты. Черные цифры на упаковке подсказывали, что их еще можно употреблять в пищу. Поставив обед на поднос, Крис понес его наверх.
Дорожка света закончилась у первой ступеньки. Крис щелкнул выключателем. Лампочка вспыхнула и цокнула. Тьма тут же вернулась, не хватало только ехидного смешка.
– Sub tuum praesidium confugimus, sancta Dei Genetrix…
Крис шел, глядя прямо перед собой. Бульон плескал в чашке, поверхность покачивалась в такт шагам, и вскоре это движение стало лишь угадываться.
– Nostras deprecationes ne despicias in necessitatibus: sed a periculis cunctis libera nos semper, Virgo gloriosa et benedicta. Domina nostra, mediatrix nostra, advocata nostra…
Как всегда, слова молитвы заглушили остальные звуки. Ступени остались позади, и Крис сосредоточился на потоке света, что падал из окна второго этажа. Он не доставал до лестницы, но мрак стал реже. Шагнуть раз, второй, третий… Темнота осталась позади, а из-за приоткрытой двери спальни слышалось бормотание. Крис с удовольствием прислушался: речь казалась живой, со своими интонациями, оборотами… А главное – она принадлежала этому миру.
– О, уже?
Анна отложила расческу. На туалетном столике, среди хаоса рассыпавшейся косметики возвышался флакон с собачкой на этикетке.
– «Для легкого расчесывания», – прочитал Крис.
– Не надо так смотреть. Думаешь, иначе этот войлок расчешешь? – Анна прикоснулась к голове. Среди колтунов проглядывались расчесанные пряди.
– Несколько раз налысо брилась, пока подружка не подсказала, – взгляд девушки заволокло пеленой. – Ну и что, что собачий? Ладно, ставь сюда… А ты что, есть не будешь?
– Я не голоден. Я пойду, дел много.
– Ага, – Анна слушала не его, а собственный желудок. И только убедившись, что последствий не будет, решилась съесть кусочек галеты.
Дверь осталась открытой. Шум из комнаты помогал зацепиться за реальность, и все же, прежде чем шагнуть в темноту лестницы, Крис перекрестился.
Жить он решил в комнате на первом этаже. Но прежде следовало привести дом в порядок. Крис нашел фартук, обследовал кладовку… батареи бутылок с моющими средствами хватило бы и на собор, не то что на кухню. Рулоны мешков для мусора, тряпки, губки, швабры…
– Как в магазине, на любой вкус…
Но все это сейчас оказалось кстати.
За работой Крис потерял счет времени. Бездумно щелкнул тумблером, когда стемнело, и продолжал убираться при свете лампы.
– Крис! Крис!
Шепот вернул его в реальность.
Стакан выскользнул из потерявших чувствительность пальцев. Падал медленно, словно во сне, и рассыпался на сотни кусочков. Со звоном они разлетелись по кафелю, заскользили под стол, под холодильник, испуганными мышами забились в щели плинтусов…
– Что с тобой? – в дверях стояла Анна. – Я тебя напугала? Извини.
– Ничего, – Крис опустился на колени, собирая крупные куски. – Просто неожиданно позвала.
– Не надо руками! Порежешься!
Крис снова вздрогнул. На пальце тут же выступила алая капля.
– Ну вот, разве можно стекло, и голыми руками? Даже без перчаток. Не нашел их, что ли?
– Никогда ни пользуюсь, – Крис машинально сунул палец в рот.
Железо скрипит и рвется, как картон. Кромки, острые, как пилы, вгрызаются в плоть. Кровь… Её запах заполняет пространство, хочется бежать прочь, чтобы не видеть, не осязать, не обонять… Не чувствовать.
– Да что