Она тихонько выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить парня. И собирала свои вещи, стараясь не застонать от боли. Он оказался прав – она едва переставляла ноги. Болело всё.
Уже беспощадно жарило солнце, когда она телепалась домой в стареньком трамвае. Доехать, завалится спать, а вечером опять к станку – ни о чём больше не хотелось думать.
«Как я буду сегодня работать?»
«Как я буду это замазывать? – изучала она в зеркале багровый засос на шее. – Сука! Ненавижу этих метящих территорию кобелей!»
Обидно, что она даже не заметила, когда он его поставил. Но она знала на что идёт. Он не робкий маменький сыночек, а смазливый засранец. Но всё же такой подлости от него не ожидала.
Настроение испортилось. В животе урчало от голода. Она достала из холодильника два последних яйца и потащилась на общую кухню готовить.
– Уууу, – сложил губы трубочкой Колян, оценивая размер нанесённого её шее ущерба.
В этом деревянном бараке в трущобах, где она сейчас жила, было всего три положительных момента: центральное отопление, горячая вода из-под крана и Колян.
Когда-то это ветхое здание было общежитием судостроительного завода, но потом его отдали работникам в собственность и теперь пятнадцать человек с общими удобствами жили здесь одной большой дружной семьёй. Только Таня попала сюда по объявлению. А Колян… Колян худой, опасный, с цепким взглядом и вечной сигаретой во рту. Коляна она даже когда-то любила.
Он занимался какими-то грязными делишками, связанными с угонами машин, и умел утешать её как никто другой. В одному ему доступной технике гнездящегося журавля.
Стоя по щиколотку в плохо уходящей в сливное отверстие воде в душе он прижимал Таню спиной к стене и доводил до радостного экстаза, запрокидывая голову и не выпуская изо рта сигарету. По крайней мере, в первый раз это было именно так. Из соседней кабинки он услышал, как она рыдает, стоя под струями воды, и как-то так легко и плотно втёрся в её доверие, что до сих пор она иногда прибегала к его услугам, когда совсем уже было не в моготу.
Она посмотрела на его белую майку, на синие наколки на жилистых руках. Сколько ему? Двадцать пять? Тридцать? В Танины девятнадцать он казался ей матёрым мужиком.
– Не сегодня, Коль, – включила она газ.
Нет, сегодня ещё один член она в себе не вытерпит.
– Как скажешь, – равнодушно стряхнул он пепел и уткнулся в книжку с жёлтыми листами, которую читал, прижав напильником, чтобы не закрывалась.
– Какие новости? – спросила Таня, стукнув по подставке сковородкой со скворчащей яичницей.
– Лизавету на скорой вчера увезли, – поднял он на неё глаза как раз, когда она сморщилась от боли, пытаясь сесть.
– Как?! А Васька?
– А что Васька? Только вернулся. Спит, наверно. Всю ночь просидел с матерью в больнице. Говорит, дело плохо. Инфаркт.
– Боже правый, – бросила вилку Таня. – И Лизку жалко, но она-то, падла, допилась. А вот как Васятка без неё? Сколько, кстати, ему?
– Скоро шестнадцать. Не маленький, справится, если что. А тебя, смотрю, рота солдат драла.
– Если бы рота, – усмехнулась Таня и начала ковырять поджаренное яйцо. – Будешь? Я поделюсь.
– Тогда с меня хлеб, – убрал Колян книгу.
Он отрезал краюху прямо на весу и протянул ей кусок. Таня подвинула ближе к нему сковородку.
– Тебя если обидел кто, ты скажи, я разберусь, – достал он из пакетика на подоконнике вилку.
– Спасибо, Коль, всё нормально. Не обидел. Так, сама развлекалась.
– Ну, смотри, – ткнул он корочкой в растёкшийся желток. – Обращайся, если что. Твои-то дела как?
– Хреново. Квартира опечатана. Адвокат урод, но на другого у меня пока всё равно денег нет. Бабушку не вернёшь. А этот мудак, её сынок, который квартиру незаконно продал, пьёт в своём клоповнике и не просыхает.
– Хорошо хоть опечатана, а не новые жильцы там хозяйничают, – мудро заметил Колян и, доев, закурил.
– И это единственный положительный момент во всей этой истории про то как я осталась на улице.
Таня встала и, пока мыла сковородку, спиной чувствовала, как Колян сверлит её взглядом.
– У тебя на ногах тоже синяки, – ничуть не смутился он, когда она повернулась.
И был большой соблазн раскорячиться и заглянуть что же у неё там сзади, но она дотерпела до своей комнаты.
– Твою же мать! – все десять Назаровских пальцев красовались лиловыми пятнами у неё на ляжках.
И это было во сто крат хуже, чем засос на шее. Ноги – её рабочий инструмент. Тональным кремом не замажешь, колготки не наденешь – скользят. А трясти задницей у шеста как работают некоторые – толком не заработаешь. Да и не любят клиенты эти отметины, они из-под любого крема всё равно проступят.
– Таня, – Диана на каблуках и со скрещенными на груди руками как фарфоровая балерина на пуантах. – Решай сама. Давно ты у меня работаешь, сама знаешь, сколько платят за чистый эскорт, сколько за пилон, а сколько за особые услуги.
– Дело даже не в синяках, – поправляет она намотанный на шею шарфик. – Дело в деньгах. У меня квартиру бабушкину незаконно отобрали, а денег на адвоката нет.
– Да, хороший адвокат дорогое удовольствие, – она сдвинула брови, смерила её холодным взглядом льдисто-голубых глаз. – Не хочешь ноги за деньги кому попало раздвигать, давай я тебя к Каю в пару поставлю. Для тех, кто приходит «поглядеть». Но там работать надо честно. Понимаешь о чём я говорю?
Таня вздохнула и кивнула.
– Вот и славно. Зато он будет у тебя один, – развернулась она на каблуках, а потом обернулась. – Там кстати твой прошлый единственный клиент пришёл. Если опять будет тебя домогаться, пойдёшь?
– Да, Диан, и заломи ему тройную цену. Скажи, эксклюзивная программа. Специально для него.
Глава 5
Наши дни
ВЛАД
Эта мелкая брюнетка, похожая на озлобленную чихуахуа, с немного выпуклыми карими глазами и короткой стрижкой, была его первой законной женой.
А до него законной женой известного предпринимателя, перекупившего у администрации здание, которое было так нужно Владу под новый супермаркет. И этот дурак всюду таскался со своей женой за ручку, всячески демонстрируя миру как она ему дорога и как страстно они друг друга любят.
Не составило труда выяснить, что натура у неё ненасытная и что она погуливает от мужа, даже внешне подтверждавшего своё прозвище Тюфяк. Не сложно оказалось с ней и познакомиться поближе. Но как-то всё зашло уж слишком далеко.
Он так и не понял зачем женился.
Здание ему Тюфяк продал, но Лора к нему всё равно не вернулась. Влад оставил её себе как трофей, а потом избавился тем же способом, что и заполучил. Некоторые люди не меняются, и она, заядлая нимфоманка, плотно сидела на острых ощущениях.
В постели она любила всё: ролевые игры с переодеваниями, всякие сложные штучки типа двойных вибраторов, но