– Не за просто так, а за свою обычную зарплату штатного сотрудника нашей телекомпании, – поправил меня Юрик.
– Наш пострел везде поспел, – прокомментировал Вадик.
– Слуга двух господ, – кивнула я и невидящим взором посмотрела на Лаврика, который открывал рот, как выброшенная на сушу рыбина, явно ожидая возможности заговорить.
Мысленно я прикидывала, не смогу ли я извлечь какую-нибудь выгоду из имеющегося расклада.
Если я не буду в этом «ТелекомКоме» особенно перетруждаться – а я не буду, потому что не обязана пахать задаром на чужого дядю, – то у меня будет больше времени на то, чтобы разобраться со странной и откровенно тревожащей меня историей с похищением Ирки.
– И когда я должна приступить к новой работе? – спросила я Юрика, приняв решение.
– Говорю тебе: два часа назад! – Юрик постучал крепким ногтем по циферблату наручных часов. – В «ТелекомКоме» работают с восьми утра.
– Ты хочешь сказать, что я должна буду ходить на работу к восьми утра?! – ужаснулась я. – А просыпаться, стало быть, мне придется в семь?!
– В шесть тридцать, – широко зевнул Вадик. – Эта контора находится в самом конце Новокубанской, аж на въезде в Пионерский. По моим прикидкам, от твоего дома туда ехать час, не меньше.
– Чудесно! – нелогично обрадовалась я.
Однако все очень удачно складывается: это от моего дома до конца Новокубанской ехать целый час, а от Иркиного, в Пионерском-2, при желании минут за тридцать можно дойти пешком.
– Скажите, пожалуйста, а надолго меня откомандировали? – спросила я, уже стоя в дверях.
– На неделю.
– Отлично! Пока! – решив, что за неделю я, пожалуй, все проблемы утрясу, я вышла из редакторской, весело напевая.
– Елена, подождите, пожалуйста! – Лавровый Лист ожил и бросился за мной вдогонку.
– Лаврик, я очень спешу! – взмолилась я. – У меня уже два часа, как рабочий день начался!
– Я вас не задержу, – пообещал Лаврик и крепко схватился за хлястик на кармане моего рюкзака.
– Отцепись, – попросила я, не прекращая движения. – А то мы с тобой похожи на слониху-мать и слоненка, цепляющегося за ее хвост.
– Я только на минуточку! – взмолился Лаврик. – У меня сенсация, настоящая информационная бомба!
– Знаю я твою минуточку, – проворчала я, вынужденно останавливаясь.
Не хотелось мне загреметь с крутой лестницы с рюкзаком на спине и Лавриком на буксире!
– И сенсации твои я тоже знаю, – добавила я.
Впервые сей юноша бледный со взором горящим – Лавровый Лист – появился у нас прошлым летом. Маниакально блестя голубыми очами, нервно-взлохмаченный и захлебывающийся восклицательными междометиями, Лаврик выдал суперновость: на окраине города, в чистом поле, лежит разбитый пассажирский самолет!
Сразу две наши съемочные группы стартовали в указанном направлении, даже не дослушав Лавриково сенсационное сообщение. Третья группа – мы с Вадиком – задержалась только для того, чтобы узнать у жадно хлебающего минералку Лаврика, известно ли ему что-нибудь о жертвах авиакатастрофы. Лаврик на этот вопрос отвечал уклончиво и все больше норовил многословно описывать чувства, которые он испытал при виде рваных кусков металла, ослепительно сияющих в лучах полуденного солнца. А потом прямо с набережной позвонила моя коллега Наташа, попросившая нас с Вадиком никуда не спешить и задержать до ее возвращения брехуна Лаврика. Оказалось, что «потерпевший катастрофу авиалайнер» – это аккуратно разрезанный на части списанный самолет, чин-чином подготовленный владельцем – компанией «Аэролайн» к отправке в пункт приема цветных металлов. Лаврика прогнали взашей и наказали забыть дорогу в телекомпанию раз и навсегда.
Как бы не так! Лавровый Лист прибегал к нам с тех пор регулярно, примерно раз в неделю, обычно по понедельникам. Подозреваю, что в другие дни он посещал иные студии и редакции бульварных газет, которых у нас достаточно много.
– Вы хоть взгляните, какое чудо! Ну, Еленочка, ну, посмотрите, что вам стоит! – заканючил Лаврик.
Я обреченно вздохнула.
Оценив этот мой вздох абсолютно правильно, Лавровый Лист осторожно поднял с пола не замеченную мной пластиковую дырчатую торбочку, дожидавшуюся момента демонстрации под банкеткой в коридоре.
– Вот, – с гордостью сказал Лаврик. – Это моя сенсация!
Я заглянула в пластиковую кошелку и увидела непонятный меховой комок, больше всего похожий на валик для окраски стен, уже использовавшийся по прямому назначению и потому помятый и клочковатый. Лаврик поспешно запустил руку в торбу и вытащил из нее сонно моргающего полосатого котенка с довольно длинной шерсткой, наводящей на мысль о дальнем родстве с персидскими кошками.
– Самый обыкновенный уличный Васька, возможно, незаконнорожденный перс по одной из родительских линий, – заметила я. – Или «Сенсация» – это его второе имя?
– Вовсе даже не обыкновенный! – обиделся Лаврик. – Это же единственный известный представитель породы шейно-волосатых или гривастых кошек! Да вы сами посмотрите, какая у него грива! Вы видели что-нибудь подобное?
Я присмотрелась к воротнику из особенно длинных белых волос, окружающих кошачью мордочку, ставшую похожей на сердцевину ромашки или хризантемы.
– Видела, конечно! Такую куафюру из искусственных нарощенных волос можно соорудить в каждом парикмахерском салоне!
– Вовсе и не в каждом! – с жаром возразил Лаврик. – Только в специальной парикмахерской для животных, и то по знакомству!
Тут Лавровый Лист сообразил, что проговорился, и его гладкие и крепкие, как яблочки, щечки покрылись пятнами свекольного румянца.
– Спроворили вдвоем с подружкой дворовой кисе оригинальную прическу – и думали выдать своего зверька за новое четвероногое чудо? Совести у вас нет, молодой человек! – заключила я, решительно отодвигая беспринципного Лаврика со своего пути. – Врушка-Лаврушка! Сгинь с глаз моих, чтобы я тебя больше не видела.
– Ну и ладно! – выкрикнул мне вслед разобиженный Лавровый Лист. – Подумаешь! Не хотите сенсаций – и не надо! Вам же хуже будет, проиграете в конкурентной борьбе с желтой прессой! Между прочим, в «Живем!» мою информацию с руками отрывают!
– Жалко, что не с головой! – проворчала я.
«Живем!» – это популярная газета, желтая, как греческий лимон. В ее редакции действительно очень любят всяческие сенсации, по большей части высосанные из пальца. Редакция «Живем!» находится в одном здании с нашей телекомпанией, этажом ниже, так что Лаврику с его кошкой-ромашкой за признанием недалеко идти. Думаю, в одном из ближайших выпусков газеты появится полоса с портретной фотографией Лаврикова котика и убойным материалом под интригующим названием вроде: «Гривастые кошки: кто они?» В подзаголовке будет сообщено, что ученые спорят, является ли гривастая кубанская кошка тупиковой ветвью эволюции кошачьих, промежуточным звеном между львами и тиграми, или же это странное существо появилось в результате мутаций, вызванных техногенными факторами. В подверстке обязательно будет нарочито бесстрастный перечень тех самых факторов, способствующих рождению двухголовых телят, плешивых соболей нехарактерного пятнистого окраса и кошек с блондинистыми гривами сивых кобыл. Между прочим,