– Пусть так, – Дриана с вызовом взглянула в зеленые очи собеседницы, из прихоти сломавшей ей жизнь, – Но зачем тебе было убивать детей на судне, отправляющемся на материк, всех моих друзей, любимых. Что ты этим доказала?
– По-моему, это очевидно, – подняла брови Нерена, – На корабль я собрала всех детей, точнее, подростков, которых ты когда-то спасла от жертвоприношения Рину. А теперь скажи мне, чего ты сделала благого в жизни, если все твое добро можно заставить исчезнуть одним ударом молнии. И не напоминай о Горе, – перебила она атлантку, стоило той лишь открыть рот, – Если бы Дэмиен действительно серьезно угрожал реальности, то им бы занялся мой брат. И, поверь, тогда бы потери исчислялись гораздо меньшими цифрами, чем те, на которые пошла ты.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, – Нерена вскочила с кресла, – Просто я доказала миру и тебе самой, что ты – это я, только со знаком минус.
– Ладно, – сдалась без боя императрица, – Что без толку спорить. Я никогда не была безгрешной. Лучше объясни мне смысл спектакля, разыгранного на пути сюда.
– Я в детстве очень любила сказки, – Неожиданно грустно начала колдунья, – Но любимой у меня была только одна. Ее мне рассказала мать, боюсь, что не помню ее внешности. А суть в следующем. Где-то на краю бушующего океана есть маленький остров. На острове высится башня, на самой верхушке которой располагается комната. В комнате сидят люди. Сидят и ничего не делают, просто смотрят на лампу. Потухнет лампа или нет, но придет смерть, которая даст им ответы на все вопросы. Надо уметь ждать.
– Не поняла, – честно призналась атлантка, – Причем тут Леон и Эрик?
– Пойми, – печально улыбнулась Нерена, – Убить тебя было слишком легко. Я хотела, чтобы ты поняла: мы никто в этом мире без любви. Скорбные существа, скользящие в вечном таинственном безмолвии ночи, умеющие лишь любить и страдать, ведь ненависть – это крайнее состоянии любви, как мука – радости. Стоит нам попытаться понять смысл чего-либо, как робкий протест против канонов Судьбы утопает в море тоски, крови, войн. Ты пыталась изменить мир – и чем это кончилось. А ведь раньше, раньше все было известно. Каждый знал, в чем назначение его пути, где его ждет последний кров с удобным ложем покоя. Но потом пришла религия, и у людей была отнята вера в неизменность бытия. Кто-то возликовал, а другие предались отчаянию. На плечи им взвалили новую тяжесть, невыносимей всех остальных. Эта тяжесть – сомнение. Вот из какого ощущения возникла моя вторая сказка, полная протеста и проклятий, обращенных к безмолвному Богу. Но неистовые вопли вопросом не принесли мне желаемого затишья. Тогда я решила доказать тебе, что Судьба – благодать, вера в ее предопределенность – счастье. Не нужно, надрываясь, искать цели жизни, если она дана тебе изначально. Я по очереди отнимала у тебя самых близких людей, во имя которых ты жила, но ты не погибла. Целью твоего существования стала месть, как, впрочем, и моего.
– Ты стала эмиссаром Судьбы? – саркастично спросила Дриана, машинально трогая на груди хрустальную призму с прозрачным содержимым.
– Конечно! – пылко воскликнула Нерена, – Более того, мы заключили сделку. Я добиваюсь твоей покорности ее воли, она дарит мне мир.
– Зачем ей я? – удивилась Дриана, вспоминая последний диалог с Судьбой. Тогда она не скупилась на угрозы и посулы, лишь бы вынудить ее подчиняться.
– Кто знает, – пожала плечами колдунья, – Вы с ней, похоже, закадычные враги. Теперь ты все выяснила?
– Да, – кивнула атлантка, – Кроме одного: кто мне истинный враг.
– Уволь меня отвечать на этот вопрос, – рассмеялась Нерена, – Я в силах рассказать тебе лишь об истинной добре и зле.
– Приступай, – милостиво разрешила императрица.
– Понимаешь, подруга, истинных грешников ведь намного меньше, чем святых. А знаешь, почему? Добро состоит не в том, чтобы делать благо. Оно легко переходит в зло. Можно в жизни ни разу не обидеть и муравья, но быть отъявленным злодеем с точки зрения небес. Добро в том, чтобы следовать всем правилам, установленным свыше. А грешники всегда пытаются найти обходной путь наименьшего сопротивления. Но благими намерениями выстлана дорога сама знаешь куда. Идти натоптанным путем куда легче, безопаснее. Поэтому в прямом смысле понятий, я – благо, ты – воплощение зла.
– Опять зеркала, – устало вздохнула Дриана. Она никак не могла понять, какой меч выбрать. Обломок стали богов, или обагренный ее собственной кровью в коридорах дворца Зантивии. Кто ей Нерена: враг или нет. Разум кричал: "Она зло, враг, страшнее которого у тебя еще никогда не было". Сердце ныло: "Подожди, взвесь все еще раз".
– Я что-то упускаю, – атлантка смерила фигуру Нерены оценивающим взором, вскользь пройдясь по клинку, висящему на поясе. Что скрывалось в ножнах? Если она – ее отображение, то и оружие ее будет подобно мечу Дрианы. Обломок, перечеркнувший линию судьбы Хозяина, или нет. А может, Хозяин и был ее врагом? Но Ноэль ее никогда не обманывал.
Очнулась она от долгих раздумий лишь от неприятного покалывания в запястье. Опустив взгляд, Дриана заметила браслет, о существовании которого успела забыть. И тут словно что-то щелкнуло у нее в голове. Все вдруг стало ясным и понятным.
– Пришел миг истины, – тихо сказала она сама себе, осторожно вынимая из ножен клинок. Глаза Нерены радостно вспыхнули, колдунья тоже потянула к себе рукоять меча. Нет, повелительница рано торжествовала. Дриана сделала верный выбор. Полетели в сторону ножны с гигантским серебряным цветком, две стороны одной правды встали в позицию друг против друга.
– Неужели я