Он положил на землю шелковый сверток, потому что теперь не имел к нему никакого отношения.
- Можно мне с вами? - спросил он и неуверенно добавил: - Ваше Величество…
Позади послышались приглушенный топот и тяжелое дыхание. Он обернулся и увидел верную подругу Геру. Рядом с худеньким и маленьким Улугбеком она выглядела великаншей, наверно, была выше его на полторы головы. Она запыхалась, а лицо у нее было таким изумленным и потрясенным, что в иной обстановке Паштет расхохотался бы. Большие, широко распахнутые глаза Геры казались еще больше, по щекам текли слезы. Она узнала старца! Дрожащие губы произнесли: «Устод!..» (Учитель.) Неожиданно она шагнула к Улугбеку, прижала его к груди, как ребенка, и гладила по чалме, по костлявому плечу, а тот затих и смотрел отрешенно-печальными глазами в пустоту. Паштет стоял, словно парализованный, потом опомнился, схватил Геру за руку и попытался оторвать от старика.
- Уходи, дура! - закричал он. - Иди отсюда! Тебе здесь нельзя!
И Гера послушалась. Она оставила Улугбека и пятилась, будто навсегда хотела запечатлеть в своей памяти лицо царственного старца. Потом подняла рулон, завернутый в шелковый платок, взяла за руку Паштета и, всхлипывая, повела по сухой хрустящей траве. И он пошел. Когда оглянулся, великий и жалкий старик смотрел им вслед. Паштет увидел, как приоткрылись его губы, и услышал - а может, догадался - шелестящее: «Рахмат». Когда он обернулся второй раз, старика уже не было, зато с холма, словно ярко-синий всполох, поднялась стая птиц. Птиц счастья.
Впереди показалась Святая роща. Гера крепко сжала его руку и сказала:
- Наш самолет приземлился в Санкт-Петербурге.
- Наш самолет приземлился в Санкт-Петербурге, - объявила стюардесса. - Температура воздуха плюс тринадцать, идет дождь. Экипаж прощается с вами. Спасибо за внимание.
Капли дождя косо текли по иллюминатору. «Неужели все это было?.-подумал Паштет.- Неужели это случилось со мной?»
Глава 2
ПОДАРКИ
Все началось осенью прошлого года, когда дядя Паштета, рыжебородый археолог Олег, переехал к ним в коммуналку. На Новый год он сделал Паштету такой необычный подарок, что смело можно сказать - ни в классе, ни в школе, ни во всем Петербурге никто ничего подобного не получил. Подарок был суперантикварный, потому что изготовили его одиннадцать столетий назад. Маленький плоский сосуд из красной глины с носиком и ручкой - чираг, светильник. В него клали фитилек и наливали масло. В том месте, где ручка прилеплялась к сосудику, гончар прижал ее пальцем и оставил на сырой глине четкий отпечаток. Отпечаток человека, жившего в девятом веке!
Второй подарок был обещан к лету: путешествие в страну и город, которых давным-давно не существовало. Страна называлась Мавераннахр, город - Шахрухия.
Третий подарок - обещание взять с собой Варю и Геру.
Варя Ильина - любовь Паштета с первого класса. Красивая ли она? Паштет считает - да, хотя в классе на первом месте по красоте Воронкова. Наверно, у Паштета нетрадиционный вкус. Кому-то нравится хрустальная ваза, а Паштету кажется, что чираг ~с отпечатком пальца средневекового человека прекраснее в сто раз. Это не значит, что Варя похожа на чираг, просто «есть что-то в ней, что красоты прекрасней», как сказал поэт. Вот и все.
Любовь Паштета - безответная. Она с самого начала была такой, пока Варька еще не вымахала с коломенскую версту. Она сильно выросла в четвертом-пятом классе, а Паштет так и задержался в росте, к тому же он и на год моложе - пошел в школу шестилеткой. В последнее время отношения с Варей явно улучшились, и хотя к любви касательства это не имело, все равно хорошо.
Гера - их одноклассница и лучшая подруга Вари. Грызлась она с Паштетом, как кошка с собакой, а потом они подружились. Гера ростом с Варю, но шире и плотнее, кость у нее широкая. Неуклюжая, смеющаяся басом, громкоголосая Гера и мелкий, подвижный Паштет - юмористическая парочка. А теперь их все время можно было видеть вместе, чуть не под ручку ходили. Паштет и сам не понимал, как из явной неприязни может родиться симпатия, а также он стал подозревать, что хорошая дружба, может, и покруче, чем любовь.
И четвертый подарок - отец перестал пить. Может, кто-то и не сочтет это чудом, но только не Паштет. У кого пьет отец, тот поймет.
Глава 3
СФЕРОКОНУСЫ, ОСЛЫ И ГОЛУБЫЕ КУПОЛА
Жизнь Геры, Светки Герасимовой, круто изменилась после знакомства с Олегом. Варя с Герой помогали ему раскладывать вещи при переезде. На стену повесили репродукцию картины Верещагина, изображавшую базар в Самарканде, и фотографию женщины с милым, нежным лицом. Распаковывали книги, бумаги, узкогорлые кувшины, осколки керамической посуды.
В серванте вместо рюмок и сервизов расставляли коллекцию ослов. Ослы были из стекла, фарфора, пластмассы, ткани, керамики и металла. На одном сидел Ходжа Насреддин, другой вез поклажу, перекинутую через спину: слева - солонка, справа - перечница. В большом осле-матрешке находился осел поменьше, в том - еще меньше и совсем маленький. Беременная ослица с животом-шаром сидела в венке с букетом цветов. Были ослики - формочки для песка, заколки, брошки, значки. Были иностранные ослы: «данки» прибыл из Нью-Йорка, «бурро» приехал из Барселоны, а из Венеции- «асино». Второй «асино» - из Ватикана, на нем дева Мария везла домой, в Назарет, рожденного в Вифлееме младенца Христа.
Варя с Герой все рассматривали, давили на бархатные бока американского «данки», и он издавал нечленораздельные звуки, заставляли ходить заводных ослов и играли со стоящими на подставках: нажмешь снизу - голова у ослика поникнет, хвостик повиснет, ножки подкосятся и упадет, обессиленный, а если все время нажимать - пляшет дикий ослиный танец.
Рыжебородый Олег достал из своих залежей маленькую, из серо-зеленой глины амфору с узким горлом и черепок от подобной. Называлась эта гладкая, толстостенная и достаточно тяжелая для своей величины амфора сфероконус.
- Догадайтесь, для чего употреблялся этот сосуд? - спросил он.
- Для жидкости, - предположила Гера. - Но для какой-то особой жидкости. Для вина и воды - мал.
- А может, это была бомба? - спросила Варя. - В горло фитиль вставляли…
- Любопытное предположение, - сказал Олег.
- Хорошо бы знать, когда эту штуковину сделали и были ли в то время бомбы, - добавила Гера.
- Ты мыслишь как настоящий археолог, - похвалил Олег, а Гера почувствовала себя совершенно счастливой.
- Только зачем бомбу украшать? - спросила она, гордая, что обратила внимание на поясок-насечку вокруг сосудика.
- Резонно, - согласился Олег. - Но есть аргумент и посерьезнее. Мы находим и целые сфероконусы, и их черепки. Если бы сосуд был бомбой, в нем