Я улавливаю это бессознательно. А вот то, что наш гость заметил ее состояние, стало для меня неожиданностью. Он как-то стремительно переместился и оказался возле нее. Бережно подержал в огромных ручищах крошечную птичью лапку, а затем ненавязчиво проводил Люсю на ее место.
Кресло он придвинул к обеденному столу с такой легкостью, будто это была игрушечная коляска с куколкой внутри. Люся тихо засмеялась от удовольствия.
За обедом присутствие этого человека стесняло нас всех. Даже дети притихли. Виктор Петрович под стук ложек поинтересовался, чем занимается новый приятель его младшей дочери.
– Гнойная хирургия, – кратко отозвался Сергей, и новых расспросов не последовало.
Никто не расспрашивает о специфике работы гнойного хирурга за обеденным столом.
Суп, салаты, плов и шашлыки… Еды всегда слишком много. Мы обжираемся, тяжелеем. Сонная одурь овладевает нами, вокруг нас вьются мухи, словно мы туши дохлых животных. Этот ритуал насильственного кормления всегда казался мне жутковатым. Но отказаться нельзя.
Нас откармливают, точно пленников людоеда. Ева с Антоном избежали этой участи лишь потому, что у них непереносимость лактозы. Кто бы мог подумать, что наступит день, когда я стану благодарить провидение за болячки моих детей.
– Семейные ритуалы надо ценить! – провозглашает Виктор Петрович. Он отвалился от пирога, положил руку на живот и чутко прислушивается, точно беременная женщина, ловящая толчки младенца. – Семья – самое ценное, что у нас есть!
– Правда, папа! – отзывается просиявшая Варвара и кладет руку на плечо своего будущего мужа.
– Все так, – кивает Григорий, – все так!
– Верно, Гриша! – вдохновенно поддерживает будущего зятя Ульяна.
Илья просто улыбается, молча соглашаясь.
Конечно, семья – самое ценное, что у нас есть. Разве наши воскресные обеды не доказывают это?
Я замечаю брошенный на меня вопросительный взгляд свекрови. Мой голос не прозвучал в общем хоре. Партия не была исполнена как должно.
– Плов потрясающий, – вдруг говорит наш гость. – И пирог тоже.
Мой промах милосердно забыт.
Ульяна действительно великолепно готовит. Вдохновенно, быстро, страстно. «Я вкладываю в еду всю себя», – патетично воскликнула она однажды, и мне стало понятно, отчего для нее так важно накормить всех нас, пусть даже насильно. Ульяна одаряет собою подданных ее маленького королевства. Никто не уйдет голодным.
Новый участник воскресной трапезы ест так, что она расцветает. Суп, плов, салат, пирог – видно, что все это доставляет ему удовольствие. В то же время он не обжора. Не проглот, которому все равно, чем набивать свою утробу.
Слава богу, перед шашлыками – перерыв. Дикость, конечно: жареное мясо после пирога. Но сопротивляться бесполезно. Семейная традиция!
– Татьяна, а ты что молчишь сегодня весь день?
Если бы здесь не было нашего нового гостя, Ульяна добавила бы: «Опять тебе что-то не по нраву? Не угодили мы тебе, Татьяна Максимовна?» Давнее навязанное мне амплуа: женщина, которая вечно чем-то недовольна. Эта искра всегда годится для разжигания пламени. Моя свекровь большая любительница контролируемых пожаров. В прошлой жизни она была пироманом.
Но сегодня у меня есть страховка от скандалов. Страховка сидит наискось в черной футболке, под которой бугрятся мышцы. Время от времени я чувствую на себе взгляд исподлобья – такой быстрый, что мне ни разу не удалось его поймать. Когда я поднимаю глаза, бойфренд Кристины полностью поглощен пирогом.
– Задумалась что-то, Ульяна Степановна, – отвечаю я.
Виктор Петрович неодобрительно качает головой. Приличные люди без разрешения супруга не задумываются!
– По шашлычкам, а? – Он хлопает Гришу по плечу. – Красна дорога ездоками, а обед едоками!
За хлопотами вокруг шашлыков наш гость сблизился с Гришей. Я видела с веранды, как они перекидываются шуточками. Действовали слаженно, быстро распределив обязанности.
– Танюша, не принесешь плед? – попросила Люся.
Сегодня прекрасный день начала сентября. Он весь пронизан мягким теплом и светом.
– Конечно, Люся.
Когда я возвратилась с пледом, мне навстречу выбежал Антон, счастливый и немного испуганный.
– Мама, мама! Смотри, что дядя Сережа мне подарил!
В кулачке у него зажата фигурка из каучукового пластика. Это ярко-зеленый лягушонок с бугристой спинкой. Я видела подобные фигурки в «Леонардо» и помню, что стоили они недешево.
– Чудесный! Ты уверен, что это подарок?
Антоша торопливо закивал и спрятал руку за спину.
– Тебе нужно придумать ему имя. – Я поцеловала сына в лоб и пошла к Сергею.
Пять минут назад они с Гришей под яблонями обсуждали специфику маринада для шашлыков.
Во мне вдруг вскипел гнев. Бойфренд Кристины бездумно сунул игрушку моему сыну, чтобы чужой ребенок отвязался от него. Ему и в голову не пришло, что брат немедленно поделится своей радостью с сестрой, что девочка, оставшись без подарка, примется рыдать, а мне придется успокаивать ее и обещать, что мы купим игрушку и ей. И все равно Ева будет считать, что ее обделили! Черт возьми, мне постоянно приходится исправлять последствия слов и поступков за бабушкой с дедушкой! А теперь еще и этот остолоп туда же!
Пока я обходила дом, Гриша куда-то исчез. Под яблонями мы оказались вдвоем. Сергей откладывал шампуры с подрумяненным мясом в сторону. Дразнящий запах распространялся вокруг.
– Антон рассказал, что был в зоопарке, – непринужденно сказал Сергей. – Он так много знает о крокодилах! Жаль, у меня не нашлось крокодила.
– Вы всегда носите с собой в кармане игрушечных животных?
– Да, мне их…
Он едва заметно запнулся. Другие не обратили бы внимания на эту задержку перед ответом, но долгие годы в окружении семейства Харламовых приучили меня быть внимательной.
– …мне их приятель дарит, – как-то скомканно закончил он.
Сейчас, вблизи, я увидела, что у него умный взгляд. И впервые обратила внимание, что говорит он без малейшей гнусавости, которая иногда прорывается у Григория. Не знаю, отчего я была уверена, что у него сиплый голос.
Меня охватила растерянность. Зачем я пришла?
К чему объяснять, что он обидел одного ребенка, наградив другого?
– А, чуть не забыл, – спохватился он. – Я дал Еве панду. Вы не против? Решил, так будет правильно. Антону – лягушка. Еве – панда.
Я уставилась на него.
– Какую панду?
– Малую красную, – очень серьезно сказал он.
Я молчала. Он выбил почву у меня из-под ног.
– Я… я не видела…
– Она убежала к бабушке. Татьяна, дайте вон то блюдо, пожалуйста. В принципе, шашлыки готовы, можно всех звать.
Еве, в отличие от Антона, не слишком интересны игрушки, ей важен сам факт подарка. Она сунула мне фигурку, бросила небрежно: «Мам, не потеряй» и убежала выпрашивать у Ильи планшет.
Красная малая панда оказалась сердитым рыжим зверьком, похожим на гибрид лисы и енота.
Шашлыки съедены. Посуда вымыта. Захмелевший Виктор Петрович бубнит:
– Всяк кулик свое болото хвалит! Получается, птица – и та с пониманием!.. А люди… Эх, люди… Измельчали. Никакого у них больше нет морального… права! Вот раньше! Раньше был порядок. Все знали, что главное, а что так. А сейчас… умных развелось, девать некуда…
Сначала отбыли Кристина с Сергеем. Наша очередь – за ними. Нельзя уезжать первыми, это позволено только младшей дочери.
– Мама,