– Откуда ты её знаешь? – интонация белобрысого однозначно не предвещала ничего хорошего.
Так, опять он меня принимает за кого-то другого, что ли? Это же просто аватар. Я уже открыл рот, чтобы объясниться, но сдуру ещё раз посмотрел на Красотку. Она вопросительно накопила головку, скосив глаза на какие-то бумаги на своём столе, как бы намекая, что у неё есть и другие обязанности в офисе.
– Милый, ты ещё со мной? – Красотка улыбнулась и задорно тряхнула копной золотистых кудряшек.
Солнечный луч из виртуального офисного окна уткнулся в её затылок и превратил головку моей Красотки в золотистый одуванчик. Ну да, я списал её причёску с девушки из моего сна. А что такого? Наверное, именно из-за этих кудряшек я не сразу смог разглядеть, из каких глубин моего подсознания в действительности родился образ Красотки. А вот сейчас я её узнал. Это была моя Алиса. Вернее, так она могла бы выглядеть, если бы дожила до сегодняшнего дня. Только волосы у моей любимой были не пушистые, а, скорее, как волна расплавленного золота. Наверное, я побледнел, во всяком случае перемены на моей физиономии не прошли для белобрысого незамеченными.
– Ну что, вспомнил? – его палец поудобней улёгся на курок. – Когда и где ты с ней познакомился? Лучше отвечай!
Он скосил глаза на спальню, где сладко посапывала ничего не подозревавшая Светик. Эдакий прозрачный намек на то, что случится, если я не отвечу.
– В пятом классе,– честно признался я.
Недоумение, написанное крупными буквами на лице белобрысого, говорило само за себя. Он явно не ожидал такого ответа. И всё-таки продолжил допрос, не теряя надежды поймать меня на вранье.
– Когда ты с ней виделся в последний раз?
– Она погибла десять лет назад,– я ответил на автомате, просто потому, что иначе убийца мог причинить вред ни в чём не повинной женщине, спавшей в соседней комнате.
Все эти годы я не мог признаться себе, что Алисы больше нет, ведь тело её так и не нашли. Три года я, как маньяк, искал её в Путоранской тундре и не допускал даже мысли, что поиски могу быть напрасны. А потом… Что ж, у меня просто совершенно закончились деньги, и пришлось вместо Алисы искать работу. Нужно было как-то жить дальше. И я жил, убедив себя, что однажды случится чудо, и моя любимая позвонит в дверь моей квартиры. А вот сейчас под дулом пистолета я принял наконец этот факт – моей любимой больше нет. Принял легко и буднично, словно сам её похоронил десять лет назад. Выходит, мне нужно было оказаться на грани жизни и смерти, чтобы освободиться от этого наваждения. Прости меня, родная. Я всего лишь человек. Наверное, мне даже стоит поблагодарить белобрысого киллера, который, по́ходя, освободил меня, но не от бренности бытия, как собирался, а от чувства вины за то, что я перестал искать мою любимую и продолжаю жить.
Мой потенциальный убийца, конечно, уже понял, что мы с ним говорим о разных женщинах. Ещё раз, уже более внимательно он вгляделся в экран.
– Да, это не она, но похожа до жути,– вынес он свой вердикт.
Мне совершенно не хотелось выяснять, кто же такая эта “она”, и я просто кивнул.
– А ты везунчик,– усмехнулся белобрысый. – Я ж тебя два раза едва не кончил по ошибке. Без обид. Просто работа.
Он снова засунул пистолет за пояс и не спеша направился в прихожую.
– Ну, бывай, везунчик.
Дверь за киллером закрылась практически бесшумно. Как на протезах я поплёлся в прихожую запереть замок, но тот оказался уже заперт. На всякий случай я накинул цепочку, хотя умом и понимал бессмысленность этого действия. Белобрысый явно был профи, и цепочка его бы не остановила.
Наверное, я должен был бы пребывать в состоянии шока, но чувствовал только пустоту и лёгкость. Теперь я мог позволить себе вспоминать мою Алису и при этом не задыхаться от подкатывавшего к горлу спазма невыносимой боли. Возможно, я даже повешу в кабинете её фотографию. От такой, немыслимой ранее перспективы у меня заколотилось сердце и перехватило дыхание. Следующие пять минут я, словно цирковая лошадка, ходил кругами по комнате и глупо улыбался. От этого увлекательного занятия меня отвлекла Красотка. Совершенно Алисиным жестом она поправила чёлку и слегка обиженным тоном напомнила, что ждёт моего вопроса. Ну и зачем, спрашивается, мне фотография, когда у меня есть ТАКАЯ Алиса. Ещё немного полюбовавшись, я дал отбой Умнику и пошёл варить кофе.
За окном уже было совсем светло. До звонка будильника оставались считанные минуты, но мне захотелось самому разбудить Светика. Прихватив чашечку свежесваренного кофе, я прокрался в спальню и застыл на пороге, оглушённый внезапным прозрением. Светик спала, уткнувшись носом в подушку, из-под одеяла были видны только пряди длинных волос. Словно волны расплавленного золота, они расплескались по подушке, рассыпавшись по краям золотистыми нитями. И как я раньше этого не замечал? Это что же выходит? Я живу со Светиком только потому, что у неё такие же волосы, как были у Алисы? Нет, я точно псих, нужно что-то с этим делать. Но ведь я люблю Светика, разве нет? Хватит рефлексировать, я теперь свободен, и всё будет хорошо, по-новому. Наверное.
Пока я бился в немой истерике в проеме двери, Светик, почуяв аромат кофе, заворочалась под одеялом и приоткрыла один глаз.
– Так, рассказывай, что натворил,– второй глаз тоже уставился на меня в ожидании чистосердечного признания. – Что случилось?
Вот это интуиция! Женщина – рентген.
– Ничего не случилось,– промямлил я, словно школьник у доски, не сделавший домашнее задание,– просто кофе уже готов.
Бог мой, а ведь это действительно первый раз, когда я принёс ей кофе в постель. Понятно, почему она заподозрила неладное. Нужно было срочно придумать правдоподобную отмазку, иначе она сама придумает такое, что мало не покажется. Отмазка, однако, никак не хотела придумываться, наверное, потому, что мне было ужасно стыдно, ну просто до красных ушей. Чтобы не пали́ться дальше, я поставил чашку на тумбочку и ретировался в ванную как бы умываться.
Я смотрел на своё отражение в зеркале и под звук льющейся из крана воды думал о том, какой же я в сущности мерзавец и эгоист. Мысли разбегались как тараканы, и было ясно, что сейчас я ничего путного не решу. Нужно было сначала немного успокоиться. А ещё нужно было срочно придумать правдоподобную версию первой за два года