– Хорошо, – быстро согласилась Беляна, вскидывая голову. – Но совсем-то не смолчишь. Боюсь, кто проболтается всё равно.

– Скажите, что купцы какие вас подобрали. А там и самим в то поверится.

Тут уж всё верно: тем, кто на земле княжеской разбойничает, не хочется, чтобы в детинце о них много знали. Бок ладье починят – и затеряются снова на бескрайних берегах Волани, а то и других рек: поди сыщи.

– Скажем, – совсем тихо выдохнула Беляна, отчего-то внимательно разглядывая лицо Рарога. Тот кивнул и, коротко покосившись на Грозу, вернулся к корме и присел у весла.

– Ой, Беля, – вздохнула Гроза. – Не нравится мне то, как ты смотришь на этого татя.

– Влюбилась, думаешь? – резко развеселилась княжна. – А чего бы не влюбиться? Вон парень какой справный. Высокий. Поперёк плеч и руки не сомкнутся обхватить.

И на голос её звонкий повернулись сразу несколько мужей. Заговорили тихо, заулыбались, как будто один вид девиц для них – ока Дажьбожьего ярче. А Драгица – та и вовсе орлицей в подруг вперилась. Жалела, верно, что слышит не так остро, как видит.

– А ты совсем меня за глупню-то не держи, – передёрнула плечами Гроза. – Не твоего полёта этот сокол.

– Что же тогда? – лицо княжны снова стало серьёзным.

Слетели с неё все беспечность и напускное непонимание, точно сухой песок с ладони. Сверкнули болотные, как у матери – княгини Ведары – глаза предупреждением, чтобы сильно Гроза не смела в её мыслях копаться и допытываться того, что она говорить не хотела.

– Да то, что заприметила ты в нём что-то. И думы какие-то всё в голове вертишь. Смотри, княже узнает… – ничуть не оробела та от её взгляда.

– А ты отцу расскажи побольше, – вдруг на удивление зло огрызнулась Беляна. – Тогда мне и влетит сильней. А то, глядишь, свяжет меня – да так к Уннару своему и отправит, как овцу какую.

– Чего бы мне рассказывать, – вот теперь Гроза растерялась даже.

– Знаю я… – загадочно бросила княжна. – В тереме судачат давно…

Но осеклась, передумав говорить больше. Повернулась и пошла прочь – к Драгице, которая едва на месте уж не подпрыгивала, заприметив их небольшую склоку. А Гроза только взглядом её проводила, всё сглатывая и сглатывая сухость в горле. Да хоть всю реку выхлебай, кажется – всё равно горечи не унять. Судачат, стало быть: не убереглась. Ничто не укроешь от тех, кто обо всём знать хочет. Гроза содрогнулась мелко, бросив взгляд вдоль русла, которое изгибалось помалу. Ещё немного – и покажется за излучиной Волоцк.

И Волань скоро уж донесла струги до города. Нашлось место им на пристани за городской стеной, где уже стихала к вечеру торговля. Ещё редкие в начале травеня купеческие лодьи слегка качали мачтами. Мужи на них проверяли снасти, готовясь назавтра или через несколько дней отплывать кто на север, кто на юг. Начинается самая пора для долгого пути в другие земли.

Отражалась осколками в ещё неспокойной глади реки твердыня Волоцка: самого старого города во многих княжествах, что боками друг к другу теснились на подходе к Северному морю. Много раз на столе своём князей из разных племён и родов менял. Кому помогая, принимая, а кого и прогоняя вон через луну-другую. Да как бы всё ни крутилось у стен желанного любым правителем города, а всё равно вернулся в детинец однажды потомок славных пращуров, шедших и древнего рода Родиславичей. Ведь дети его Волоцк тут и поставили – у плавной излучины Волани, на холме невысоком, словно нарочно Матерью Сырой Землёй созданном, чтобы возвести на нём крепкие стены – одной стороной к воде – другой ко рву, что опоясал Волоцк с юга.

Вечерняя заря обливала башни города светом, обещающим наутро прохладу, словно малиновым соком. Пока шли до пристани струги, светило и вовсе уж тронуло верхушки сосен, что частоколом непроглядным росли вдалеке – за широким палом, за околицей веси, что разрасталась тут с каждым летом всё больше. А после Око начало тонуть и тонуть в бескрайнем море леса. Когда сошли на берег, уже смеркалось. Резво сбежали по сходням ватажники, на ходу прощаясь с гридями и желая им теперь уж под горячую руку русинам не попадать. Помогли и тела соратников вынести.

– Мирной тебе дороги, княжна, – напоследок подошёл к женщинам Рарог. – Как вновь решишь на неё вернуться.

Беляна кивнула ему чуть напряжённо, будто и слова подбирала, и не знала, что сказать.

– И тебе Рарог спокойной реки. Спасибо, что помогли нам. Что до дома так быстро проводили.

Она покосилась на Твердяту, который встал в стороне, без особой-то благодарности во взоре наблюдая за старшим находников. И по его лицу, словно огрубевшему, легко можно было понять, что просьба княженки не выдавать помощников очень ему не нравилась. Не привык он перед князем юлить – да и обернуться может скверно.

– Бывай, Лиса, – парень повернулся к Грозе.

И отчего-то не оказалось в его голосе извечной насмешки. Не виделось в глазах желания уколоть, как только она что-то ему ответит.

– Прощай, – уронила она, словно камень в воду: аж у самой кругами по душе качнулось такое же тягучее сожаление, что прорезалось в линии плотно сжатых губ Рарога. Не задалось толком их знакомство. Да каких только в жизни ни случается – обо всех не напечалишься.

Но только собирался десятник отправить двух кметей вперёд в детинец, чтобы телегу к пристани прикатили: тела погибших гридей на неё уложить – только повернулся Рарог, чтобы на струг свой вернуться, а не пришлось. Спустились с высокого берега к самой пристани двое стражников. Больно хмурые: взглядами всё шарили по стругам, полным ещё ватажников, как будто точно знали уже, кто они все такие. Старшой находников и глаза закатил на миг: видно, хоть и надеялся, что обойдётся всё, да не слишком.

Гриди подошли ближе.

– Здравы будьте, – кивнули всем разом.

И тут же вперились в Рарога так, будто это он собственными руками кметей убил и княжне ногу ушиб.

– Мы и сами до детинца дойти можем, – едва не фыркнула Беляна, сразу разгадав, верно, зачем они сюда пришли.

– Князь велел проводить, – неохотно пояснил один из стражников. – И старшого тех, кто вас сюда привёз – тоже.

Рарог улыбнулся натянуто, когда пытливый взгляд гридя снова упёрся прямо в его лицо.

– Думается, гостеприимством князя я пренебречь не могу… – вздохнул так, будто сейчас огонь из его груди вырвется – до того взъярился, хоть вида и не показывал.

– Думается, нет, – ответил за кметей Твердята.

И почудилось в его голосе невольное облегчение от того, что укрывать что-то от Владивоя не придётся, хоть он и готов уже был пойти на поводу у княжны – да лишь в благодарность за то, что ватажники всех до Волоцка в сохранности доставили. Рарог повернулся к своим людям и жестом подозвал двоих к себе. Те