- Корбл! - вскричала Фреджа.
Отец бросился к Верене, подхватил на руки и прижал как величайшую драгоценность. Стал укачивать, шепча на ухо утешения. Но ничего поделать не мог, ведь в тот момент и сам испытывал муки.
- Нет, только не она!.. - вскричал, чувствуя, как тело сводит сильнейшая судорога. - Только не моя девочка!..
Шлем с вороньим пером выпал из его рук и покатился к высокому стрельчатому окну. Никто из членов ордена не бросился поднимать реликвию - всем стало не до того.
Над Вороньим логом вошло в зенит ярко-алое солнце.
Валерия
Письмо пришло, когда я перестала ждать. Разбило вдребезги мечты и надежды.
Наша труппа только что успешно дебютировала с постановкой. Мы со Степкой, близким другом и руководителем театра, сидели в гримерной и обсуждали события прошедшего дня. Вечер располагал к отдыху и приятной беседе.
В дверь постучали, и этот звук барабанной дробью отозвался в висках.
- Кто бы это мог быть? - удивилась я, косясь на часы.
Девять вечера - не слишком подходящее время для посетителей. Если только охранник решил обойти территорию.
- Наверное, толпа возбужденных фанатов, - пошутил Степка. - Пришли просить у тебя автограф.
- Несмешно, - буркнула я и поплелась открывать.
На пороге стоял длинный и крепкий, точно фонарный столб, парень в нелепом старомодном фраке. С лицом вытянутым, точно у породистого скакуна. Его ничего не выражающий взгляд мазнул по мне, как по промелькнувшей в рекламе статистке.
- Что вам угодно? - вложив в вопрос как можно больше вежливости, поинтересовалась я. - Билеты продаются до семи, так что...
- Вы Валерия Голубева? - перебил парень.
Я кивнула и прищурилась. Внешний вид визитера не внушал доверия. С таким лицом радостных вестей не приносят.
- Вам письмо.
Он вручил конверт, коротко кивнул и, развернувшись на каблуках, направился к выходу.
Ошарашено глянула на зажатую в руке бумагу, потом снова на курьера.
- Постойте! - окликнула, пока он не скрылся в темном коридоре. - Откуда письмо? От кого?
- Там все сказано, - послышался ответ.
Посыльный ушел быстрее, чем я успела опомниться. Будто куда-то сильно торопился. Или боялся, что налечу с расспросами.
- Что, отказала, и поклонник умчался сломя голову? - хохотнул Степка.
- Это не поклонник, а курьер, - отозвалась я, закрывая дверь. - Принес письмо, но не сказал, от кого.
Села на складной стул и повертела в пальцах конверт. Из плотной, словно потемневшей от времени бумаги. Без адреса, марок и любых других пометок, позволяющих определить отправителя.
- Так открывай же! - не выдержал Степка. - Рассматриваешь так, будто внутри вирус Сибирской язвы. Или выводок тараканов...
- Скажешь тоже... - отмахнулась я.
Надорвала загадочный конверт и вытряхнула на ладонь даже не письмо - коротенькую записку, словно отправитель экономил бумагу. Предчувствие дурного накатило удушливой волной. Руки дрогнули, и записка упала на пол.
Не решаясь поднять, прищурила один глаз и прочла вслух: «Ваша сестра скончалась седьмого июля сего года, сорвавшись со смотровой площадки башни. Похоронена в Вороньем логе согласно традициям. Выражаем соболезнования».
Последнюю строчку произнесла шепотом. В горло словно налили раскаленного железа. Сердце болезненно екнуло, стало трудно дышать, а на глаза навернулись слезы. Как же так?..
- Твоя сестра, вроде бы, выходила замуж, - припомнил Степка. Покосился на записку, в который раз удивляясь моему отличному зрению. - Ты так мало о ней рассказывала. Думал, вы не были близки...
Я покачала головой и сжала пальцами виски, силясь унять тянущую боль. Но ни ее, ни разыгравшееся чувство вины утолить не удалось.
- Катерина была не просто моей сестрой, а двойняшкой и самым близким другом. До тех пор пока не повстречалась с будущим мужем и не уехала в Вороний лог.
- Вороний лог? - переспросил Степка. - Звучит зловеще. Наверняка и выглядит соответственно.
- Не знаю, я этого места в глаза не видела. Когда Катя познакомилась Корблом, мы с ней здорово поругались. Да так, что не общались последние пять лет. А теперь...
Протянула руку, и записка, навсегда изменившая мою жизнь, иссохшим листом легла в ладонь. Нет больше сестренки, единственного родного на земле человека. И я ничего не предприняла, чтобы предотвратить это.
- Не кори себя, - посоветовал Степка. Протянул руку и коснулся моей щеки. - Насколько понял из записки, то был несчастный случай. От этого никто не застрахован. Моя бабка, к примеру, захлебнулась, когда пила любимый брусничный кисель. Глупая смерть...
Я покачала головой и, спрятав лицо в ладонях, прошептала:
- Смерть Кати не была случайностью. Она боялась высоты - до колик в печенках - и ни за что не полезла бы на смотровую площадку башни.
- Думаешь, ее убили? - вздрогнул Степка. - Но кому могла быть выгодна ее смерть? Тем более спустя пять лет после вступления в брак.
Я посмотрела на друга, казавшегося смущенным. Прежде мы редко разговаривали о прошлом. И как он ни пытался сблизиться и стать главным мужчиной в моей жизни, оставался всего лишь руководителем труппы и товарищем. Ни его светлые кудри, ни богатырский рост не производили должного впечатления. После нескольких неудачных романов я перестала интересоваться мужчинами. Работа заменила все. Только на сцене я по-настоящему жила, представляясь той, кем не могла стать в реальности.
Степка все смотрел, явно ожидая откровенности. А мне не хотелось делиться болью ни с кем, даже с близким другом.
- Семья, в которую вступила Катерина, довольно странная, - все же поделилась наблюдениями. - Я бы даже сказала ― пугающая.
Степка придвинулся вместе со стулом, обжег проницательным взглядом небесно-голубых глаз. О, сколько девушек пали жертвой этого василькового сияния. Но только не я.
- Расскажи мне, - попросил Степка. - Ты пришла к нам в труппу, откликнувшись на объявление в газете, и никогда ничего не говорила о прошлом. Мы все ждали, когда привыкнешь, начнешь доверять... Но вторую такую молчунью еще поискать. Может, хотя бы сейчас приподнимешь завесу таинственности и поведаешь свои тайны? Вдруг я смогу чем-то помочь? У меня много знакомых по всей стране...
Я вздохнула и откинулась на спинку стула, не боясь упасть. Даже хлипкая раскладная конструкция выдержит мой небольшой вес. В детстве меня прозвали Худышкой, но мне и в голову не приходило возражать. Да, маленькая и хрупкая на вид, но живучая и выносливая, а это главное.
Катя... Катя ― другое дело. Вот она-то была настоящей красавицей. Пусть у нас одинаковые черты лица, нереально светлые, цвета белой лилии волосы и антрацитовые глаза. Зато фигуры и характеры совершенно разные. Статная, пышущая здоровьем Катерина казалась старше и взрослее меня