Открыла глаза, поняла, что светает. Потом послышался снова женский голос, на этот раз уверенный и достаточно громкий… от сердца отлегло. Это точно были не призраки.
Покрутившись еще некоторое время, я все же погрузилась в беспокойный сон.
* * *Стук в дверь и вежливое:
— Леди Уторби, герцог ожидает вас к завтраку.
Желудок проснулся раньше меня и достаточно громко напомнил, что голодать не желает. Медленно сев на постели, я ответила:
— Доброе утро, господин Ирек, мне требуется несколько минут.
— Пять! — прозвучало из-за двери.
Интересно, где господин поверенный видел леди, способную собраться за пять минут?! Интересным оказалось и другое — перед гардеробом выстроились мои чемоданы, хотя засов, как и прежде, был задвинут. Недоумевая по данному поводу, я умылась, надела одно из своих ненавидимых всей душой утренних платьев, нежно-розовое с оборочками и рюшечками. Одевала я его до этого всего раз, собственно после того, как тетушка Либби подарила мне его на пятнадцатилетие, упустив из виду тот факт, что мне не десять. Платье выглядело откровенно детским, я в нем смотрелась как кукла, не хватало лишь банта в волосах. Впрочем… Через минуту оборка с нижней юбки была оборвана и очередную тугую косу украсил бант. Огромный и розовый.
Глянув на часы, убедилась, что сборы заняли полчаса.
И с самым гордым видом я распахнула двери своей индивидуальной тюрьмы — за ними, с поднятой, видимо, для стука рукой, обнаружился господин Ирек. Вполне себе живой, румяный и довольный жизнью… до того, как меня увидел.
А вот узрев, стал мертвенно бледным.
— Л-л-леди Уоторби, — пробормотал он, разглядывая пышную юбку, из-под которой торчали кружева по-детски длинных панталончиков… розовых. — Вы… вы… знаете, серое платье было бы куда уместнее, вы в нем смотритесь старше и…
— Доброе утро, господин Ирек, — вежливо, мило и невинно произнесла я, прерывая его сбивчивую речь, — знаете, я бесконечно голодна.
Лицо поверенного исказила странная смесь страха и ярости. Но он сдержался, мрачно взглянул на меня и произнес:
— Я хотел бы вам кое-что показать. Следуйте за мной.
Господин Ирек прошел не более десяти метров, остановился у распахнутой двери, указал мне на нее и возвестил:
— Хорошее поведение. — Затем указал на дверь, ведущую в комнату, где я провела ночь, и добавил: — Плохое поведение.
Затем на меня был направлен вопросительный взгляд. Молча обошла его, прошла в указанное помещение и остановилась — это уже были покои. Две комнаты, спальня и гостиная, три широких окна с изящной кованой решеткой, розово-малиновые шелковые занавеси, мягкие ковры, постель, при одном взгляде на которую спать хотелось, цветы на окнах, на столике, цветы в массивных узорных вазах по углам.
— Вам нравится? — поинтересовался поверенный.
Я соизволила кивнуть.
— Это — ваше вознаграждение за хорошее поведение, — уточнил озвученную ранее информацию господин Ирек, — переодеваетесь в серое платье и вселяетесь сюда сразу после завтрака. Вам понятно?
Если он хотел меня оскорбить — у него получилось. Если призвать к благоразумию — он достиг обратного эффекта.
— Я весьма голодна, господин Ирек, — холодно произнесла, стараясь удержать улыбку на лице, — будьте столь любезны сопроводить меня в столовую или где у вас тут принято есть. Надеюсь, не на конюшне, впрочем, я уже ничему не удивлюсь.
Поверенный дернулся.
— Леди Уоторби, вы…
— И да, прежняя комната устраивает меня в большей степени, — ядовито добавила я.
В столовую господин Ирек шел как обреченный на казнь, с каждым шагом замедляя движение. Я же запоминала дорогу — по галерее до конца, вниз по лестнице, снова вниз, поворот налево, выход на террасу.
Собственно выход оказался достаточно неожиданным, вот только что мы следовали по темному коридору, всего несколько шагов, и мы на белом каменном полу залитого южным солнцем пространства. И я утратила дар речи! С этой террасы открывался восхитительный вид на залив! Огромный залив. С яркой береговой линией! С зеленью тропических лесов! С водой, сверкающей в лучах утреннего солнца!
— О, Пресвятой, как красиво! И море! И вода голубая! И там песок, белый! — Только услышав восторженное восклицание, это и последующие, я поняла, что они принадлежат мне.
Позади раздалось злое шипение:
— Вы еще начните вопить «Море, какое огромное!» и носиться за моряками! Леди Уоторби, возьмите себя в руки, вы не ребенок, и на вас… смотрят!
Вздрогнув, я взглянула на террасу и увидела поднявшихся, видимо, при моем появлении, офицеров и герцога Грэйда. Первые окидывали меня удивленными взглядами, последний откровенно побелел, не отрывая взгляда от кружев на моих панталонах. Про море пришлось забыть.
— Доброе утро, — весело воскликнула я, — а вы видели, какой этот залив красивый?
За моей спиной застонал поверенный.
А я, весело и едва ли не вприпрыжку, подбежала к столу, остановилась возле герцога и с самым невинным видом вопросительно посмотрела на него большими, широко распахнутыми глазами, как самый настоящий ребенок. И так изрядно побледневший герцог, казалось в довершение ко всему еще и посерел. Резко выдохнув, он взял себя в руки и произнес:
— Леди Уоторби, позвольте представить вам высших офицеров гарнизона крепости Гнездо Орла.
Вежливая форма обращения ответа от меня не требовала, я и не ответила, я с жаром спросила:
— А мы пойдем сегодня на море?
Его светлость на мгновение закрыл глаза, явно пытаясь совладать с эмоциями, и, полностью проигнорировав мой вопрос, вернулся к соблюдению правил приличия:
— Комендант крепости лорд Вайерн.
Означенный лорд, обойдя стол, склонился передо мной и произнес приличествующее:
— Леди.
Сказал. Как ребенку. А должен был поцеловать мою руку, выражая восхищение собственно мной, как невестой и будущей женой своего командира.
Возникла пауза. Комендант, сообразив, как сильно нарушил этикет, попытался исправиться и нервно схватить мою руку, но, презрев правила хорошего тона, я указала на его эполет и удивленно спросила:
— Ой, а что это за цветочек такой?
Трилистник Северного Королевства — высшая награда за героические достижения во время последней кровопролитной войны. Такими знаками было отмечено всего двадцать военачальников. В качестве вечной признательности трилистники были вышиты на эполетах тех немногих, кто после победы остался служить в войсках империи. Я все это не просто знала, я увлекалась военной историей, а война с Северным Королевством была неизменно предметом моих курсовых работ, потому что стала истинным проявлением героизма и стойкости защитников северных границ.
— Дорогая, — прошипел герцог, — позволь представить тебе…
Я повернулась к нему, похлопала ресничками и спросила:
— А цветочек?!
И лорду Грэйду выдержка отказала.
— Прошу прощения, я на минуту, — прорычал он, развернулся и чеканным шагом с неестественно прямой спиной покинул террасу.
Едва мой будущий супруг оставил меня наедине с лордами-офицерами, я, не сдержавшись, дала волю