— Одна не ходи, — начал напутствовать господин Ноштру. — Зверь этот, кем бы он ни был, нападать при всех не станет, драконы же тут, но вот одной по служебным переходам ходить брось, опасно это. Идем, в столовую провожу.
И он проводил, по пути поведав о Тари, его доченьке младшей и девятой, что в эту зиму родилась, и о том, что студенты при драконах присмирели, никто больше по ночам кусты и молодые деревья никем не обламывает, так что налаживается, жизнь-то.
Я так не думала, я все время мысленно рисовала отпечатки невидимых лап и пыталась понять, какому зверю они могут принадлежать. То, что на нем чары не видимости, это уже понятно, но…
И тут мне стало не хорошо.
Потому что на нем не было никаких чар невидимости! И иллюзий тоже не было! Благодаря жемчужине от воздушника я свободно видела и через первое, и через второе, значит зверь не казался невидимым — он им просто был!
— Господин Ноштру, мне не в столовую, мне в библиотеку нужно, — остановившись, сказала я.
Садовник отрицательно покачал головой и наставительно произнес:
— Ты, Миладка, на всю жизнь запомни — завтрак самая важная трапеза за день, его пропускать нельзя.
— Сейчас библиотека важнее, — возразила я.
— Вот перекусишь и пойдешь, — не согласился господин Ноштру.
И уверенно довел меня до кухни.
А вот едва я дошла, миссис Иванна, главная по кухне, бросилась к нам и с тревогой спросила:
— Вы точно не ошиблись, господин Ноштру? Из наших никто зверя не видел, нету его в университете. Да и я, подавая завтрак магистру Аттинуру, грешным делом спросила, существуют ли звери не видимые. Он так смеялся, господин Ноштру! Его ночной колпак с головы упал, и сам магистр едва на постели удержался! Может нету, зверя-то?
Садовник, ничего не отвечая, прошел на кухню, подошел к господину Мойте, замешивающему тесто, игнорируя возмущенное восклицание последнего взял жменю муки из водруженного на стол мешка и резким движением бросил ее в угол между дверью и шкафом со специями.
И белая пыль муки высшего помола, медленно осела пятном в центре которого лежал громадный, в холке мне по грудь, чудовищного вида пес с острой длинной мордой.
Все замерли.
Кричать не кричал никто, все же служебный персонал Любережского Университета магии был уже ко многому привычен, особенно к последствиям практик у студентов, но осторожный синхронный шаг подальше от монстра сделали все, а одна из поваров бросилась к тревожному огоньку, сообщить о чрезвычайном происшествии. Но только не миссис Иванна. Эта добрая женщина родом из Гвебурга, попавшая в Любереж путем скоротечного замужества по причине обретения истинной любви, отличалась удивительно добрым нравом и неимоверной жалостью ко всем. В свое время она и меня пожалела, а теперь вот… невидимую собаку.
— Худющий же! — всплеснула руками женщина.
Я, в отличие от нее разглядевшая, угрожающе приподнявшуюся верхнюю губу монстра, напряженно произнесла:
— Не подходите.
Но меня уже не слышали.
— Ребра торчат! Истощенный весь! Глаза-то навыкате, может бельмо там! — стенала госпожа Иванна, мотаясь по кухне и собирая все, по ее мнению, вкусное для монстра.
В дело пошли шмат мяса, который еще не успели перепустить на фарш, кусок рыбы, которую только что почистили и разделали, вермайский сыр, и свежая, но остывшая, испеченная утром булка.
Все это было водружено на стандартный деревянный поднос, и осторожно поставлено в двух шагах от пса. А вот после этого, миссис Иванна вопросительно и как-то даже требовательно посмотрела на меня.
— Ну уж нет! — заявила я сразу, догадавшись на что намекает эта добрая женщина.
Так, а она и не намекала, она решила все вслух сказать, и собственно сказала:
— Миладушка, так ты же правила магии знаешь, он на тебя нацелен, значит с моих рук есть не будет. А псина истощала вся, ты
