– А ну-ка… – генерал двинулся по указанному направлению. Пересек половину комнаты, после чего остановился и, недоуменно вскинув брови, почесал затылок. – Признаю, жирдяй, ты делаешь успехи. Заставить собственное отражение обделаться – это искусство настоящего воина.
– А?
– Это всего лишь зеркало, кретин. Отполированный кусок металла.
– Тьфу ты… И вот надо было Диедарнису вводить меня в заблуждение.
– Не думаю, что дело в нем.
– Ладно, – кисло улыбнулся тот. – Все равно спасибо. Кстати, где остальные?
– Понятия не имею, – ответил я. – Мы блуждаем по коридорам уже больше часа, но пока что нашли только тебя.
– Опа. Стало быть, не меня одного выбросило хрен знает куда?
– Да.
– А у вас, случаем, нет идей, где мы находимся?
– Есть. Пойдем, – я потянул Мозеса за халат. – Подробности расскажу по дороге.
* * *
Следующие полчаса не сильно отличались от предыдущих. Все те же поросшие плотью технические помещения, те же ответвления и закутки. Как и сражения со всякой нечистью, по итогу которых мы раздобыли пожарный топор, пару налобников и катушку проволоки.
Также мы отыскали упаковку протеиновых батончиков и шесть бутылок с водой. Отдали толстяку на проверку и, убедившись, что опасных токсинов в них нет, устроили короткий привал. После чего продолжили путешествие. Что примечательно: других участников рейда или хотя бы их следов мы не видели.
– Мы будто бы внутри Наутилоида… Сплошные механические детали, сосуды и сфинктеры… – осторожно ступая вперед, монах указал на большую круговую мышцу, суживающуюся при сокращении. – И где, спрашивается, любовь всей моей юности? Зеленоглазая брюнетка, запертая в одной из камер иллитидов.
– Шэдоухарт? – улыбнулся я.
– Она самая.
– Это про нее ты говорил, что готов пожертвовать яичком, лишь бы она стала реальной?
– Так точно. Впрочем, даже сейчас я бы не стал до конца отметать эту мысль. Уж больно глубоко ее образ запал ко мне в душу.
– Пожертвовать яичком ради вымышленной бабы… – задумчиво прогудел Гундахар. – И почему я не удивлен…
– Мне тогда было четырнадцать лет. Гормоны шалили вовсю. Да и, можно подумать, ты в этом возрасте был озабочен чем-то другим?
– Четырнадцать лет – это примерно одна восемнадцатая от полного оборота Мирзама… – генерал ненадолго ушел в себя. – Нет, матка Ямарайаху, ошибаешься. В то время я думал о двух вещах: как не подохнуть от голода и победить в пяти подряд поединках в бойцовой яме. Хотел заполучить главный приз.
– Что за приз?
– Реактор с фитопланктоном для дома и сертификат на сто тысяч вдохов за его пределами. К слову, и тот, и другой я подарил маме.
– То есть тебя буквально наградили бочкой водорослей и… ничем? – удивился Мозес.
– На Зунгуфе воздух был аналогом местной валюты. А каждому игву при рождении в легкие и диафрагму вживляли специальный прибор, подсчитывающий количество сокращений и объем, – Гундахар выдержал длинную паузу. – Мать всегда на себе экономила. Особенно когда я заболел и после оплаты лекарств денег на кислород практически не осталось. Больше месяца она работала, совершая не более трех вдохов в минуту. Дышала грязной промышленной смесью и гробила здоровье ради меня. Я всегда помнил об этом и никогда не забывал. А как представилась такая возможность – отплатил ей тем же. Добром на добро.
– Надо же.
Около минуты мы шагали молча. Затем рыцарь смерти не выдержал и повернулся к монаху, всю дорогу не сводящему с того глаз.
– Ну и что ты на меня уставился? Да, жирдяй, у меня тоже была мама. И, как и ты, я ее безумно любил. Хотя, конечно, женщина была суровая. Пожалуй, никто в этой жизни не отправлял меня в нокаут столько раз, сколько она. Била так, что земля содрогалась.
– Я скучаю по своей, – грустно ответил тот.
– Я тоже, – произнес я. – И ведь даже не успел попрощаться…
* * *
Через пятнадцать минут наша компания пополнилась Гласом. Пусть и изрядно потрепанным.
В отличие от Мозеса Диедарнис не стал помещать Эстира в запертую клетку, а обошелся с ним на порядок суровее. Мы нашли бедолагу привязанным вниз головой к лопасти турбины, что словно водяная мельница медленно вращалась, наполовину погруженная в огромный резервуар. Раз за разом она окунала шамана в мутную слизь, после чего тот снова показывался с другой стороны. Тряс головой в попытке избавиться от кляпа и будто бы кашлял носом, одновременно сморкаясь и пытаясь вдохнуть.
Я освободил его за секунды. Остановил «Телекинезом» турбину и, срезав мечом веревки, стащил в сторону. Следом избавил его от орихалковых оков. Судя по всему, именно они не давали Эстиру применить «Мистическое единение» и переместиться в мир духов.
– Сердечно благодарю вас, господин Эо, – основательно прорыгавшись, Глас приподнялся над полом и ласково похлопал меня по плечу. – А то я уж думал, мне никто не помешает хорошенько помучиться.
– Всегда пожалуйста. Как самочувствие?
– Такое ощущение, словно меня настиг капитоль-похмельный. Тот, что потерялся на выпускном и добрался до маэстро только сейчас.
– У меня тоже голова болит.
Шаман посмотрел на каждого из нас по отдельности.
– Так. Гундахара и Мозеса я вижу. Это хорошо. А где моя нянька?
– Германа мы пока не нашли. Остальных тоже.
– Угу. Ясно, – друг ненадолго задумался. – Правильно ли я понимаю, что эпического сражения не было?
– Да.
– Что ж, отрадно слышать, – Глас наконец-таки встал и, покрутив усы, снова вернул себе улыбчивый вид. – Испытание началось, его высочество по-прежнему жив, и, пожалуй, это самое главное.
– Мои чертовы поздравления, – прогудел Гундахар. – Вот только рановато ты радуешься. Кто-нибудь из вас все равно скоро подохнет.
– Ваше благородие, прекрати. Мне не нравится твой нарратив. Разве обязательно кто-то должен подохнуть?
– А как иначе?
– Выжить, например?
– Хотели бы выжить – не поперлись бы в великое «подземелье» на высочайшем уровне сложности. В компании отпетых подонков.
– Кстати об этом, – усмехнулся Эстир. – Можете меня поздравить. С очередным дипломатическим свержением. Радужный Форменос теперь официально за нас. Все хотел похвастаться, но вокруг было слишком много ушей.
– Полагаю, львиную долю успеха сыграли твои шашни с Исидой? – уточнил я.
– Верно. Как говорится: вспомнила бабка, как девкой была.
– Что-то она совсем не похожа на бабку, – проворчал Мозес. – И сколько ей лет?
– Я не уточнял. Ибо интересоваться возрастом женщины – признак дурного воспитания. Но вместе с тем она вскользь обмолвилась, что в детстве частенько дралась с маленьким Аполло. Исходя из чего я могу сделать вывод, что они как минимум ровесники.
– Да как?! Как, черт подери, у вас это получается?! – не выдержал монах.
– Что именно?
– Исида! Глава одного из крупнейших кланов Элирма с лицом княгини Монако и усатый алкаш!
– Весьма харизматичный алкаш, попрошу заметить.
– И все равно! Как, твою мать, тебе это удалось?!
– Вообще-то она первая на меня глаз положила. А далее дело оставалось за малым. Внимательно слушать, обращать внимание на невербальные сигналы и искрометно шутить, – улыбнулся шаман. – Ну а насчет интимных деталей я просвещать вас не буду. Вы, ребятки, уже взрослые, так что должны сами знать, где что находится.
– Хочешь сказать, ты с ней переспал? – удивился Гундахар. Озадаченный настолько, что казалось, будто бы этим поступком Эстир разом умудрился порвать все шаблоны. Перевернул представление о себе на сто восемьдесят градусов.
– Ну да. А что?
– Странно. Очень странно. Я почему-то был абсолютно уверен, что ты… содомит…
– Содомит?!
– Содомит, иноходец, дуфан, уранист, задокрут…
– Нет, я знаю, что такое содомит, – перебил игва Глас. – Как и остальные его синонимы. Просто мне интересно, с чего ты это решил?
– Одеваешься как баба, ведешь себя как баба, дерешься как баба.
– Ясно. Ваше благородие изволит безобразничать, – закатил глаза тот. – Клеветник.
– Ладно, шучу. Уходим отсюда.
Генерал направился к выходу.
– Минуту, пожалуйста. Есть подозрение, что я нашел кое-что интересное. Хочу проверить.
– Что именно?
– Вон там, – Глас указал на глухой тупичок, практически полностью поросший вонючей органикой. – Снизу не видно, но болтаясь под потолком, я заметил, что за кубометрами мяса есть еще одно помещение. Разумеется, я не осмелюсь утверждать со стопроцентной гарантией, но мне показалось, что там в глубине что-то светится.
– Где? Здесь?
Получив утвердительный кивок, генерал принялся рубить плоть катаной. Вырезал прямоугольник метр на полтора и, толкнув склизкую массу ногой, вошел внутрь. Там была подсобка. Крохотная кладовая, в центре которой восседала закованная в оковы мумия. Истлевшие лохмотья, медная пластинка на шее с иероглифами первых людей и тот самый светящийся предмет, вогнанный мертвецу глубоко в глотку.
– Что там написано? – поинтересовался Мозес. – На пластинке.
– «Смерть создателям чудовищ», – ответил Гундахар. Протянул ладонь и аккуратно достал источник света – продолговатый кристалл, ярко переливающийся всеми оттенками желтого и оранжевого. Так, словно внутри него бушевали языки пламени. – Невероятно… Титаниум!
– А что это?
– Магический минерал. Один