— Это только капризы погоды, — ответил Вальсидур. — Нельзя покидать родные места из–за плохого урожая. У нас пять лет подряд были неурожаи, никому и в голову не пришло покидать насиженные места. Останьтесь хотя бы на год.
Люди с севера переглянулись. Затем Торин неохотно сказал:
— Может это и глупо, но многим из нас кажется, что здесь замешана магия. Ты знаешь о том загадочном, что случилось в Гардаре, когда мы проиграли войну? Никто не мог войти туда и никто не вышел оттуда. Я слышал там есть какое–то страшное облако. Конечно, оно не обыкновенное. Облако калечит животных и убивает всю зелень. Оно губит все, к чему притронется. Я боюсь выходить по ночам. Всюду мне грезятся тролли и прочая чертовщина. С нас хватит. Мы уходим.
Килгор был очень заинтересован.
— Я всегда хотел увидеть троллей. В Скарпсее со времени Войны не случалось ничего интересного.
— Мы в Шильдброде не верим в магию, — рявкнул Вальсидур. бросив негодующий взгляд на сына.
— Не верите? — спросил Эрин. — А говорят, ты посылал делегацию Рамскелльскому троллю?
Вальсидур смутился.
— Ну и что? Ведь тролля так и не нашли.
— Но никто бы не слушал старые легенды, если бы в них не было истины, — произнес старый советник Онунд, с беспокойством глядя на амулет, висящий на стене.
— Если на севере завелись колдуны, — вдруг громко заявил Килгор, стукнув старым мечом об пол, — я предлагаю собрать армию и прогнать их, а не убегать самим. Мы не трусы. Наши благородные предки…
Но его никто не слушал. Начиналось переселение. Целые караваны пони, телег, печальных коров и овец проходили через Вальсидуркнолль. Они шли по новой пыльной дороге на юг. Это было волнующее и грустное зрелище. Килгор с завистью и раздражением смотрел на путников. Он пытался остановить кого–нибудь и расспросить, какие ужасы обрушились на их земли. Но никто из путников не желал рассказывать. Ему отвечали:
— Все равно ты нам не поверишь.
Килгор потерял терпение:
— Почему же вы не вступили в бой за страну, которую любите?
— С колдовством бороться нельзя, — пожимали плечами беглецы и продолжали путь.
В глубине души Килгор верил, что неурожаи и морозы вызваны магией колдунов из Гардара, которые хотели напугать и прогнать жителей. Они уже захватили весь север и теперь будут распространять завоевания на юг, все дальше вытесняя людей. Ему было страшно даже подумать, что всех Сциплингов оттеснят на юг, а затем изгонят и оттуда. Ведь бежать будет некуда, разве что сесть на корабли, да уплыть в море, оставив Скарпсей могущественным силам, которые владели им задолго до того, как первые люди высадились на берег. Все его попытки собрать армию закончились неудачей. Привыкшие к спокойной жизни шильдбродцы говорили, что эти морозы и облака всего лишь капризы погоды, а северяне просто трусы, раз не могут думать ни о чем, кроме бегства.
Однажды вечером в Брандсток-холле Брок Толстяк и Оннунд из Вольфекилла сумели вызвать на откровенность одного беглеца.
— Все, что я скажу вам, — правда, клянусь тенями предков, — говорил путник, оглядывая переполненный холл. — Я встречал колдунов на севере, это так же верно, как то, что меня зовут Гримульф из Гримснесса, сын Графара. Я выгонял лошадей на пастбища, но началась буря, и я потерял их, тогда я отправился на поиски и набрел на дом, стоящий на холме. Никогда я не видел этого дома раньше. Я сильно промерз и решил зайти отогреться. Три бородатых человека в прекрасной одежде приветствовали меня и предоставили ночлег. Но собаки отказались подойти к дому, и это мне не понравилось. Пища и питье, которые хозяева предложили, вызвали у меня сонливость, и я отказался от них. А когда удалось прилечь, я увидел привидение, сидящее на стропилах. Привидение было похоже на разлагающийся труп, одетый в грязные лохмотья. Я достал амулет Тора и оно исчезло, а я тут же сбежал из этого дома и никогда больше его не видел, хотя пытался найти много раз.
Неловкая тишина воцарилась в холле. Старые знамена и древние щиты, развешанные на стенах, тихо шелестели и позванивали при сильных порывах ветра.
— Чушь, — фыркнул Оннунд Вольфскилл и выпил до дна свой кубок.
Вальсидур погладил бороду и хмыкнул:
— Вот такие, как этот, и распространяют слухи. Я не могу поверить, чтобы разумные и цивилизованные люди перепугались сказок и суеверий.
— Магия — это не сказки и не суеверия, — возразил Килгор, демонстрируя осведомленность. — Это могущество такое же реальное как огонь, как льды Скарпсея, и люди используют это прекрасное и древнее искусство…
Вальсидур стиснул подлокотники и крикнул:
— Оставь троллям это прекрасное и древнее искусство! Я хочу найти разумное объяснение, почему какое–то холодное облако отнимает фьорд за фьордом, а твоя магия не может объяснить ничего.
— Тебе нужны разумные объяснения, — сказал Килгор, — но есть вещи, которые мы не можем объяснить разумными причинами. Я знаю одно: мы должны собрать армию и быть готовыми к войне за Скарпсей.
— Никакой армии, — объявил Вальсидур. — Если кто–то и желает нам зла, то, скорее всего, это люди. Но хорошо известно, что золото, а не меч позволяет договориться с людьми.
Высказав это, он поднялся и пошел спать.
Вино было выпито и соседи тоже уехали, оставив холод Килгору, да кучку беглецов. Огонь догорал, большая часть бездомных путников приготовилась лечь на столах, скамьях и полу. Килгор посмотрел на беззубого старика в лохмотьях, который уснул прямо посреди рассказа, его не могли разбудить ни шум, ни толчки. Постепенно в холле стало тихо. В полутьме старые знамена и оружие уже не казались изъеденными временем и гнилью. Килгор долго смотрел на них, всеми силами желая, чтобы благородные воины древности очутились здесь и защитили Скарпсей от таинственного нападения.
Наконец, он громко зевнул, потянулся и завернулся в чей–то плащ, юноша почти уснул, как вдруг огромная дверь холла со страшным скрипом отворилась под сильным порывом ветра. Килгор хотел встать и закрыть ее, но для этого надо было пройти по всему холлу между телами спящих людей, собак, разбросанными кубками и блюдами. Кроме того, ночь была теплой. — Пусть тот, кто ближе к двери, и закрывает, если замерзнет, — подумал Килгор.
Внезапно угли в очаге вспыхнули и осветили ярким светом холл. Раздались легкие шаги, край плаща прошелестел совсем рядом. Килгор уснул, не успев рассмотреть, кто это был.
Ему показалось, что прошло всего полчаса,