— Так хо-олодно! — Зубы у Ранхильд дробно стучали. — Я больше не могу держаться! — Ее пальцы посинели от ледяной воды и кровоточили, содранные в попытках уцепиться за камень. — Видишь где-нибудь моего коня или он утонул?
Сигурд рискнул быстро оглянуться, но коня не увидел — лишь сильнее вздымались гонимые ветром волны, и солнце раньше времени гасло, опускаясь в непроницаемо-черную тучу. Очень скоро те, кто придет им на помощь, даже не смогут разглядеть их в воде.
— Есть о чем беспокоиться и без этой проклятой твари! — бросил Сигурд, надеясь, что голос не выдаст его страха. Он замерз, израненные пальцы нещадно ныли. Однако во что бы то ни стало нужно было помешать Ранхильд соскользнуть в воду. Нет времени гадать, кому принадлежит голос, который в скалах над озером звал никура, — но одно воспоминание об этом зове пробуждало в душе Сигурда черные предчувствия. Он глянул вверх, где альвы что-то ободряюще им кричали, а кое-кто пытался спуститься вниз по отвесному склону, рискуя переломать руки, а то и шею. За веревками в форт уже послали. С каждой минутой темнело.
— Что это? — вскрикнула вдруг Ранхильд. — Там, в воде, под нами…
Похоже, мой конь, бедняжка, наконец всплывает на поверхность.
Сигурд оглянулся. В самом деле из воды показалась узкая морда коня с еще открытыми глазами, бледная грива колыхалась на воде. Миг спустя он увидел неподалеку еще две головы и извивающуюся груду чешуйчатых шей и щупалец. Ранхильд тоже увидела чудище и, пронзительно завизжав, прыгнула с камня, на котором они стояли, в воду и, барахтаясь, поплыла к другому камню, дальше от берега. Сигурд поплыл следом, едва двигаясь, — промокшая одежда и секира у пояса тянули его на дно не хуже якоря. Он нагнал Ранхильд и схватил ее сзади за куртку — тяжелое одеяние мешало девушке удержаться на плаву. Ранхильд билась и царапалась в ужасе, захлебываясь водой, но Сигурд крепко держал ее, понимая, что в панике она способна утопить их обоих. Доплыв до камня, он оглянулся на морока. Тот плавал кругами, держась между ними и их спасателями. Одна голова высунулась из воды и оскалила клыки, жутко зарычав, — Ранхильд завизжала, вжимаясь в камень и, против своей воли, не могла отвести взгляда от чудовища. С булькающим хохотком морок подплывал все ближе, и три пары его глаз водянисто блестели над темной гладью озера.
— Ему нужен я, а не ты, — прохрипел Сигурд, обнажая секиру. — Проберись на другую сторону и скройся из виду, ясно? Может, я смогу удержать его поодаль, если у меня будет твердая почва под ногами. — Его ноги нашарили скользкий уступ, и он перехватил секиру обеими руками, но, увы, противник оставался пока страшной глыбой в темной воде.
— Глупости! — всхлипывая, возразила Ранхильд. — Он не успокоится, пока не убьет нас обоих. Я не хочу остаться здесь одна, так что пускай он прикончит меня первой. Не могу видеть это… — Она взвизгнула от ужаса — скользкое щупальце хлестнуло ее по плечу и задело лицо. Сигурд и Ранхильд из последних сил бросились к другому камню, и Сигурду даже показалось, что он коснулся ногами дна. Рольф, помнится, говорил, что озеро не глубже лошадиной запруды, — кроме мест вокруг утесов. Так что у морока было в достатке глубокой воды, чтобы беспрепятственно продвигаться по озеру.
Тварь гнала их от камня к камню, с каждым разом все дальше от спасателей.
Уже вокруг всего озера горели костры, и в форте кричали до хрипоты, так что вряд ли там расслышали бы крики с озера.
Наконец Сигурд и Ранхильд добрались до последнего валуна. Дальше отступать было некуда. Сигурду удалось выволочь Ранхильд из воды на отлогую вершину камня, и девушка цеплялась за каждую трещину, тихо постанывая всякий раз, как соскальзывала еще немного вниз. Глаза морока горели во тьме, устремленные к тому месту, где притаились его жертвы.
Сигурд одной рукой держался за какой-то скользкий выступ, а другой сжимал секиру. Когда первая голова оказалась в пределах досягаемости, он изо всех сил швырнул в нее секиру. Морок с ужасным ревом взвился, наполовину вынырнув из воды, щупальца извивались и корчились, точно змеи, поблескивая в кровавых отсветах последних солнечных лучей. Тварь торжествовала победу и ярилась, вспенивая воду и утробно рыча, — и вдруг темноту прорезала стрела огня и, шипя, вонзилась в одну из трех шей. С пронзительным воплем морок нырнул, пытаясь погасить огонь, но пламя обратилось в раскаленный уголь, въедавшийся в плоть чудовища.
— Хальвдан! — прокричал Сигурд в ветер и тьму. Он постоянно вспоминал ярла и его чудесную перчатку с тех самых пор, как морок принялся гонять их от камня к камню.
Словно отвечая на его зов, бледное сияние очертило на берегу озера силуэт всадника на коне. Конь прыгнул в озеро — вода была ему по грудь — и двинулся вперед, разрезая волны, точно нос корабля, и несколько раз почти выпрыгивал из воды в мощных фонтанах брызг — стало казаться, что всадник и конь летят над водой. Всадник крутил над головой секиру сверкающим кругом и, прянув почти в самую гущу спутанных змеевидных щупалец, с убийственной меткостью метнул оружие. Морок с яростным ревом втянул в себя секиру и отступил, попытавшись напоследок хлестнуть щупальцем Хальвдана, — тот мечом легко отразил удар. Да, это был Хальвдан — Сигурд признал его по перчатке, которая колдовски светилась на правой руке.
Морок отступил далеко, зловещими стонами отмечая свои раны и щелкая тремя рядами зубов. Конь Хальвдана не слишком устойчиво стоял на подводном камне, а его седок глядел на горящие во тьме глаза чудовища.
— Теперь он больше не нападет, — сказал Хальвдан. — Он испробовал на себе силу перчатки; боюсь только, что храбрость очень скоро к нему вернется. Усади Ранхильд в седло и сам сядь позади нее. Когда доберешься до берега, пошли за мной Атли. Он храбрый и