Запах этой дряни пропитал мои руки, мои колготки, мою юбку. Черно-зелено-коричневая слизь походила на смесь красок на палитре, от нее несло тленом. Сбросив одежду прямо в кухне, я сунула ее в стиральную машину. Поставив температуру на шестьдесят градусов, я уже собиралась повернуть ручку включения, когда вдруг поняла, что, возможно, делать этого не стоит. Вдруг это улика, след?
Вот только чего?
Я вымыла душистым антибактериальным мылом и вытерла руки, но от них все еще воняло. Намочив бумажное полотенце, я выдавила на него немного голубого мыла и потерла ноги на случай, если эта дрянь добралась сквозь колготки до кожи.
Все это время я едва сдерживала тошноту, ощущая запах где-то в глубине глотки и то и дело кашляя.
Почувствовав наконец себя достаточно чистой, я позвонила в полицию.
— Полиция Кента, чем могу помочь?
— Я только что обнаружила в соседнем доме труп. Сильно разложившийся.
— Понятно, — ответил женский голос; я услышала, как она стучит по клавиатуре, вводя код 240В — «подозрительный труп». — Могу я узнать ваше имя?
— Аннабель Хейер.
Я отвечала на вопросы — адрес, номер телефона, подробности о том, что я видела (включенный свет), слышала (ничего), обоняла (вонь разложения) и обнаружила (тело в кресле), — пока не начало казаться, будто все это мне померещилось.
— Сегодня вечером мы очень заняты, — сказала женщина, — но к вам приедет первый освободившийся патруль.
Поднявшись наверх, я приняла душ, вымыла волосы и переоделась в чистое, но запах по-прежнему ощущался — намного слабее, но все же. Я выглянула в окно, но патруль так и не появился.
Заорала кошка, требуя, чтобы ее впустили, и, закрыв дверь кухни, я устроила Люси импровизированную ванну тут же в мойке. Мне уже доводилось купать кошек, и испытания, которые пришлось пережить, мало чем отличались от прежних. Люси в кровь разодрала мне руки, пока я терла ей спину и живот лучшим своим натуральным шампунем без добавок. Бо́льшую его часть мне удалось смыть. Я представила себе, как кошка вылизывает торчащую во все стороны шерсть, и этого хватило, чтобы к горлу вновь подкатил комок: запах все еще чувствовался, несмотря на то что Люси вымыли и вытерли вафельным полотенцем. Едва высвободившись, она стала в панике носиться по кухне, натыкаясь на мебель. Опасаясь за сохранность посуды, я открыла заднюю дверь, и кошка стрелой вылетела на улицу.
Потом приехал патруль. Сходив в соседний дом, они сообщили, что там действительно труп, они постараются справиться собственными силами, а я могу идти спать.
В холодном свете субботнего утра все выглядело совсем иначе. Кошка сидела на заднем крыльце, и вид у нее был крайне недовольный. Когда я открыла дверь, она вошла и сразу же повернулась ко мне спиной, усевшись в углу кухни и сдвинувшись с места, лишь когда я наполнила ее миску сухим кормом. Шерсть на спине и животе стояла торчком, но хотя бы исчез запах.
Я не была знакома с детективом из отдела тяжких преступлений, допрашивавшим меня, и, хотя, прежде чем войти, он показал удостоверение, тотчас же забыла его имя. Он сказал, что последний год работал в полицейском управлении Брайарстоуна, и тогда я вспомнила, что видела его в кафетерии.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он наконец, проходя в гостиную. — Такое всякого выбьет из колеи.
День перевалил за вторую половину, но я с утра ничего не ела. Стоило подумать о еде, и вспоминалось жуткое распухшее тело, цвет его кожи и лужа под креслом.
— Полагаю, да, — кивнула я. — Впрочем, пожалуй, я чего-то такого ожидала, учитывая запах.
— Да, там дела совсем плохи.
— Хотите чая? Кофе?
— Кофе — с удовольствием, спасибо. Две ложки сахара. Вы не против, если я воспользуюсь вашим туалетом?
Я показала, куда идти, а затем прошла в кухню, наполнила чайник и стала ждать, пока тот не закипит. На подоконнике стояла маленькая статуэтка ангела, которую я купила в магазине «Нью эйдж» в Бате. В лучах солнца казалось, будто он в ореоле благодати.
Я принесла кофе в гостиную. Детектив сидел с блокнотом на коленях и что-то писал, склонив голову.
— Спасибо. Вы ведь работаете в отделе информации?
— Да, — ответила я. — Я аналитик по вопросам общественной безопасности. И еще аналитик филиала.
— Вы на двух ставках?
— Вроде того. Нас было всего четверо, я занималась только общественной безопасностью, но двоих из команды в прошлом году перевели, и остались только я и второй аналитик. Теперь нам приходится делить работу для филиала.
Похоже, его это не особо интересовало, но я по-прежнему надеялась, что кто-нибудь наконец обратит внимание на несправедливость: нам ведь приходится выполнять двойную работу за те же деньги. Я хотела добавить, что Кейт занимается только анализом для Северного филиала, а мне, кроме того, приходится брать на себя общественную безопасность. Но, как всегда, я лишь прикусила язык и промолчала.
— Итак, — сказал он, — вы вошли через заднюю дверь?
— Да. Там горел свет. Мне это показалось несколько странным, я думала, что там никто ни живет.
— Горел свет? Где именно?
— В столовой. Лампа на столе.
Он начал писать. Я напряженно ждала, пока он не закончит.
— Давайте вернемся немного назад. Вы говорили по телефону, что разбили окно?
— Нет. В любом случае не специально. Я просто толкнула дверь, а стекло плохо держалось, оно провалилось в кухню и разбилось о пол. Стекло в нижней части уже было разбито.
— Но дверь была открыта?
— Нет. Ключ был внутри. Я ее отперла.
Он снова что-то записал.
— И вы говорите, что там горел свет…
— Да. В столовой.
— Когда вы уходили, он все еще горел?
— Да.
— Вы его не выключали?
Я ошеломленно уставилась на него. Конечно я не выключала свет — зачем? Чтобы спотыкаться, ища выход в темноте? Но тогда я плохо соображала. Может, я все-таки его выключила.
— Вряд ли, — с сомнением ответила я.
Он издал звук, похожий на «гм».
— Вы собираетесь арестовать меня за незаконное проникновение в жилище? — рассмеялась я, но смех показался вымученным даже мне самой.
— Пока нет, — улыбнулся он. — У меня и без того дел хватает.
Допрос, казалось, продолжался вечность, хотя на самом деле занял меньше часа. Детектив заставил меня прочитать написанный неразборчивым почерком протокол и расписаться в блокноте, мол, я согласна со всем изложенным, а потом сказал, что отпечатает текст и предоставит мне нормальный вариант на работе в понедельник. Потом он вернулся в соседний дом, оставив меня в покое.
Вскоре в дверь постучали. На пороге стоял незнакомый мужчина в куртке и джинсах не по фигуре, на лоб его падали густые седые волосы.
— Здравствуйте. Извините за беспокойство, — сказал он.
Само собой, мне следовало тут же закрыть дверь, но по глупости — и из вежливости — я этого не сделала.
— Я репортер «Брайарстоун кроникл». Я пришел из-за вашей соседки — это