Она недовольно, даже с раздражением посмотрела на Пейшенс. Но подруга ответила ей таким же взглядом, да и Том, очевидно, тоже не рад был ее присутствию.
– Ну хорошо, хорошо, – кивнула головой Сэлли. – Я ухожу. Буду у себя. Одна.
Она быстро удалилась, оставив Пейшенс один на один с Томом. Пейшенс подняла на него взволнованные глаза:
– Да... Так и...
Том, улыбаясь, продолжал смотреть на нее. Наконец он сказал:
– Знаете, что мне в вас особенно нравится?
– Нет. Откуда же я могу знать?
– Вы родились в первый день весны. Мое любимое время года.
– Постойте, – у Пейшенс даже рот раскрылся от удивления. – Как вы узнали?
Он достал из кармана бумажник – ее бумажник.
– Вы обронили его, когда убегали. Вы действительно летите как ветер, когда куда-нибудь спешите.
– Ох, спасибо. – Она взяла бумажник и смущенно посмотрела на Тома. – Но совсем не стоило... Я хочу сказать, вы могли оставить его прямо там.
Том поймал ее смущенный взгляд и, улыбнувшись, сменил тему разговора. Он принялся рассматривать рисунки в ее альбоме. И, показав на один из тех. что она делала для себя, а не по заказу Хедара, сказал:
Очень красиво.
– Вы находите?
Том уверенно кивнул:
– Абсолютно уверен. Похоже на раннего Шагала. Что-то изысканное и причудливое. А то, как вы работаете со светом и тенью, больше всего напоминает старых голландцев.
Он остановился, заметив, с каким недоумением смотрит на него Пейшенс.
– Ну, старых голландских мастеров...
Пейшенс неудержимо рассмеялась, а Том замолк, смущенно улыбаясь.
– Ну ладно, ладно. Да, я ничего не понимаю в настоящем искусстве. Я только сегодня это нашел в Интернете и... Но только между нами! Я вообще думал, что «Голландские мастера» – это название сигар, которые курит мой помощник. Неважно. Я просто хотел произвести на вас впечатление. Я ничего не понимаю в этом, – он кивнул на альбом с рисунками, – но мне, серьезно, нравится. Очень.
Было видно, что он говорит правду.
Пейшенс вся просияла и скромно потупила глаза:
– Спасибо.
Том, секунду поколебавшись, добавил:
– Говорят, что с людьми, которых встречаешь при необычных обстоятельствах, сходишься быстрее, чем с обычными знакомыми: слишком многое сразу связывает. А тут эта кошка, и вообще все так странно...
Из-за перегородки, где стоял стол Сэлли, послышался приглушенный шум. Пейшенс покосилась на стенку, едва сдерживая улыбку: Сэлли там, должно быть, просто вся извелась, пытаясь расслышать, что же происходит у Пейшенс.
Том, который не обратил внимания на этот звук, неправильно понял молчание Пейшенс. Он решил, что ей просто скучно его слушать.
– Я думал, что мы могли бы выпить вместе чашечку кофе, – быстро заговорил он. – Тут за углом есть чудесный итальянский ресторанчик.
Пейшенс смотрела на него в нерешительности. Но Том не растерялся:
– Как насчет завтра? В час, например?
Пейшенс глотнула воздуха и выпалила:
– Это... Это звучит просто здорово.
– Чудесно! – с заметным облегчением ответил Том (он все еще боялся, что ему откажут). – Тогда до завтра.
Том подождал, не скажет ли Пейшенс еще чего-нибудь, но она только улыбалась. Полицейский, следуя за взглядом Пейшенс, посмотрел на перегородку, за которой сидела Сэлли, и, словно уловив эти взгляды, Сэлли не замедлила явиться. Том тут же обратился к ней:
– Вы проследите, чтобы она пришла, хорошо? Я на вас рассчитываю.
Хотя он и шутил, было очевидно: он действительно боится, что Пейшенс может не прийти на свидание. Сэлли взяла под козырек:
– Да, офицер! Капитан! Генералиссимус! Сэр!
Том рассмеялся, в последний раз взглянул на Пейшенс и еще раз напомнил на прощание:
– Так до завтра!
Пейшенс и Сэлли долго смотрели ему вслед, наблюдая, как он пробирается сквозь лабиринт заставленного столами художественного отдела. Сэлли громко вздохнула и с озабоченным видом повернулась к Пейшенс:
– Так, сейчас я тебя всему научу. Что делать перед ответственным забегом: сегодня ничего не ешь, можно только воду. И надень тот кожаный костюмчик, что я тебе подарила на день рождения.
– Да-да-да! – пропел Ланс из-за своей перегородки.
Сэлли продолжила, даже не запнувшись:
– Ланс хочет сказать, что это и его подарок тоже, а главное, что идея надеть завтра кожаный костюмчик ему тоже очень нравится.
Пейшенс удивленно посмотрела на друзей и сказала все еще неуверенным тоном:
– Что «да-да-да»? Во-первых, это же просто кофе. А во-вторых... Во-вторых, этот «костюмчик» я постыжусь даже вытащить из шкафа и уж точно никогда в жизни не надену. А теперь извините меня: у меня очень много работы.
Сэлли и Ланс переглянулись. А Пейшенс уже склонилась над столом, вновь погрузившись в работу над эмблемой для компании Хедара.
Глава 4
Время пробежало незаметно. Так случалось всегда, когда Пейшенс работала над чем-нибудь с увлечением. Она едва заметила, как сперва Ланс, а потом Сэлли попрощались с ней, не заметила, как разошлись остальные сотрудники. Остались только уборщики, но вскоре ушли и они. Пейшенс была совсем одна в художественном отделе – не самое приятное место для того, чтобы проводить вечер: в сумраке уже ничего нельзя было различить, едва видны были перегородки между столами. Лампа, горевшая на столе Пейшенс, тщетно пыталась своим одиноким огнем осветить огромную, пустую комнату.
Пейшенс уже закончила эскиз новой эмблемы. Она сидела, постукивая карандашом по губам, и сонно рассматривала свой рисунок. Пейшенс была довольна тем, что получилось: может быть, придумывай она все сама, она бы сделала иначе, оригинальней и лучше, но эмблема была нарисована именно так, как требовал Джордж Хедар. Все как надо.
Если, конечно, ему что-нибудь не взбредет и голову. Снова.
Пейшенс покачала головой и потянулась, пытаясь размять уставшую спину. И вдруг замерла от ужаса.
– Боже мой!
Часы, висевшие напротив нее, показывали без четверти двенадцать.
Оно бросилась к столу, быстро положила рисунок в папку, сняла трубку и принялась торопливо набирать номер.
– Здравствуйте. Это Пейшенс. Из художественного отдела. Мне нужен курьер, чтобы отнести... Но он должен был зайти ко мне в двенадцать часов! Нет, конечно, вы правы. Да я никого и не обвиняю, но...
Пейшенс уже была готова начать извиняться за чью-то ошибку, но сама вовремя заметила это и остановилась. Она снова посмотрела на часы, тяжело вздохнула и сказала:
– Ну ладно. Что же? Почему бы мне просто не отнести все самой? Да?
Она поборола желание бросить трубку (ведь все равно это ничего не изменит), схватила свою папку и сумочку и побежала вниз, в вестибюль.
Фабрика, выпускавшая косметику, располагалась в довольно глухом районе города. Она стояла на берегу реки, очень высоком и почти отвесном. Это было на редкость унылое место. Общая атмосфера запустения усугублялась темными клубами дыма, которые поднимались из грязных труб, высившихся