– Логично. А я вот, когда узнал, что у нас в классе есть Ира, подумал, чем черт не шутит, может, это она и есть. А что, бывают же совпадения. Пялился на нее и не мог понять, почему она совсем не реагирует на меня, хотя я уж так старался, а по твоей теории получается, что она и не должна была реагировать, потому что я для нее предыдущий. А потом узнал ее фамилию и вообще огорчился.
– Не слишком ли многого ты хочешь? Таких совпадений не бывает; наша встреча с тобой и так уже невероятное совпадение. Было бы чересчур, если бы мы все трое в одном классе оказались. Просто у нас в классе других Ир нет, вот ты и придумал. А пялился ты на нее, забыв про конспирацию, потому что она хорошенькая – кудряшки, глазки-бусинки, губки бантиком; и я так думаю, и в классе не дураки – решили, что ты влюбился.
Витя неожиданно залился краской. Так ведь он и вправду влюбился!
– Да ладно тебе, не тушуйся, любовь делу не всегда помеха. Скажу тебе по секрету, твое положение не безнадежно.
– Ну да, не безнадежно! Она на меня совсем не смотрит.
– Ну-ка, припомни, прям вообще не смотрит?
– То есть абсолютно.
– А тебе не кажется, что в этом «совсем» и «абсолютно» есть явная нарочитость? Я женскую психологию лучше тебя знаю и компетентно заявляю – ты ей понравился! Просто она тебя должна немножечко помучить, как поступают все порядочные девушки.
Господи, ну какие эти мужчины все-таки мальчишки в любом возрасте. Глаза у Витьки засверкали, лицо еще больше запунцовело. Улыбка глупая, ямочки на щеках милые. Прям такая сладость, что Лиде тут же захотелось разбавить эту патоку кисленьким.
– Да-да, у тебя есть все шансы со временем дать ей свою фами… Вить!!!
Надо отдать должное «старшему партнеру», просек он моментально.
– Ой, ё-моё! У нашей Иры фамилия девичья, а у Ирины Шалимовой это, возможно, фамилия мужа.
– Точно. Я из прошлой жизни помню, что наша Ирка ушла из школы после восьмого класса, слышала, что она вышла замуж и родила дочку, но новой ее фамилии никогда не знала, для меня она всегда оставалась Коваленко. На вечера встреч она не ходила, после школы мы с ней больше не общались.
– Давай, пожалуйста, примем как рабочую версию, что Ирина Шалимова – это наша Ира!
– Во как тебе неймется, – засмеялась Лида. – Ну давай примем. Но пока для этого нет никаких оснований. То, что мы из одного класса, еще ничего не доказывает.
– Да нет, как раз доказывает, неспроста мы трое в одном классе кучкуемся. Что-то или кто-то нас специально в одном месте собрал, слишком стремительно меня перевели в вашу школу, все так быстро закрутилось – и папино повышение, и переезд, и мамин перевод на новую работу. А вот по какой причине или с какой целью нас собирают вместе? Что-то там произошло, какой-то сбой, какая-то ошибка… Поэтому собрали нас всех в одном классе, может, им зачем-то надо, чтобы мы были рядом. И кстати, совершенно непонятно, как устранение этой ошибки может повлиять на нас, может, мы скоро начнем забывать, что и как с нами происходило.
– Нет, вот амнезий нам только не хватало! Я против.
– Сам не хочу. Но за мою теорию говорит тот факт, что кроме Василича ты слышала два имени, а я уже только одно. Значит, Ира, возможно, уже ни одного имени не слышала, и это как раз следствие устраняемой ошибки.
– Или это означает, что она была последней. Так как же мы узнаем, та ли это Ирина или не та?
– Я очень надеюсь, что голоса Василича и незнакомца она все-таки слышала. Осталось только у нее узнать.
– И ты, конечно, возьмешь на себя эту нелегкую задачу – пообщаться с красивой девушкой.
– Лид, не иронизируй!
– Ладно-ладно, какие влюбленные все нежные! Только, пожалуйста, сделай это максимально деликатно. Ведь если это все-таки не она, представляешь, что она про тебя подумает. И что потом о тебе будут говорить в классе.
Они съели еще по одному мороженому, и Лида пошла покупать акварельные краски. В четверг – занятие по акварели.
Глава 4
15 октября 1977 года…Ее торопили. Ирина Максимовна чувствовала сильное волнение человека, который едва ли не кричал на нее, и она поверила. И она согласилась. Ну, раз надо, то надо, ничего не поделаешь. Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Если изнасилование неизбежно, постарайся расслабиться и получить удовольствие.
Все эти житейские мудрости вихрем прокрутились у Ирины Максимовны в голове, и она согласно кивнула. Потом, сообразив, что в той странной субстанции, в которой она себя ощущала, ее собеседник может этого не увидеть, повторила свое согласие вслух. Небольшой инструктаж. И услышала:
– Все, Василич, готово.
И тут же «очнулась» у прилавка в парфюмерном отделе универмага от окрика продавщицы:
– Девушка, вы что, уснули? Брать будете?
Ирине пришлось выйти из магазина, чтобы подышать свежим воздухом и прийти в себя. Перемещение произошло! Кто бы мог подумать, что это все правда! Как же было страшно соглашаться, но страшнее было умереть в той, прошлой жизни. Зачем было так пугать беззащитную женщину? Какой же дурак в ситуации выбора «смерть или новая жизнь в молодом теле» не согласится пожить еще раз!
«А что это я делаю в магазине? Школу прогуливаю, что ли?» Ира спросила, сколько времени, у прохожего, поняла, что таки да, прогуливает, и решила, что в школу идти смысла нет. Школу она не любила. А за что ее любить? Училась Ира в прошлой жизни средненько, очень стабильно средненько. Пятерок у нее не было совсем, несколько слабеньких четверок – по пению, рисованию и труду – не могли заслонить стройные ряды троек по всем остальным предметам, даже по физкультуре. Про физру вообще отдельный разговор – если бы у Бориса Палыча не замасливался взгляд, когда Ира безнадежно висела на канате, то не видать ей было и тройки!
Она шла домой и замечала заинтересованные взгляды, которые бросали на нее прохожие, от совсем юнцов до зрелых мужчин.