Рядом с автомобилем, что привёз нас сюда, стоял ещё один, такой же чёрный и вытянутый, но побольше. И от него навстречу нам шагнули люди. Мужчины. Глядя на них, я чуть не закричала — показалось, что это выбрались из моря бравые молодчики Ховрина: те же квадратные фигуры, те же широкие челюсти, бритые головы и холодные, безучастные, какие-то рыбьи глаза. Но нет, это были другие молодчики. Не ховриновские. Но и не Романа Ильича.
Бранно подался было назад, но сразу как-то обессилено замер. Я его понимала, сама чувствовала себя кроликом под неподвижным взглядом удава.
Молодчики, а их оказалось ни много ни мало — четверо, обошли нас с Бранко с двух сторон и встали, отрезая пути к отступлению. Только тогда я увидела, что Роман Ильич как ни в чём не бывало стоит у приоткрытой дверцы своей машины и добродушно щурится на солнечные лучи.
— Роб! — позвал его Бранко. — Что происходит?
Тот слегка развёл руками.
— Прости, Бран. Ты сам сделал этот выбор, когда уехал и сказал, что я тебе никто. А за постороннего я впрягаться не стану. Так что ничего личного.
Кажется, до Бранко не сразу дошёл смысл сказанных слов, он молчал несколько долгих секунд и лишь потом как-то беспомощно выдохнул:
— Подонок…
— Нет, — почти весело возразил ему Роман Ильич. — Деловой человек.
С еле слышным щелчком приоткрылась задняя дверца чужого автомобиля. Из неё показалась нога в блестящем кожаном ботинке и отутюженной брючине. Затем рука с массивным перстнем и волосами на костяшках пальцев взялась за край дверцы. И, прежде чем на свет показалось всё остальное, я уже знала, кто это. Словно из зловещей машины пахнуло солёным морским ветром и запахом дорогого алкоголя вперемешку с дымом сигар, словно донёсся до ушей шум волн, разбивающихся о скалистый берег Русалкиной Ямы. Оазис догнал меня.
И я не попыталась убежать или хотя бы позвать на помощь, когда увидела направляющегося к нам Бурхаева.
Глава 5
Подвал
Под самым потолком светилось окошко, и в него заглядывал кусочек серого рассветного неба с одинокой тускнеющей звездой. На окне не было решётки, но это не имело значения — через него не протиснулась бы и кошка, скорее вентиляционное отверстие, а не окно. И слишком высоко. Пожалуй, встань я на плечи Бранко, дотянулась бы, но зачем? Кричать, звать на помощь бессмысленно, слишком велика территория, окружающая дом (усадьба, вилла?), в подвале которого нас заперли. Не докричишься.
Я в очередной раз машинально дотронулась ладонью до того, что осталось от моих волос, подтянула колени к груди, свернулась калачиком, прижавшись спиной к также свернувшемуся калачиком Бранко, пытаясь хоть немного согреться. Никаких одеял или одежды нам, конечно, не дали, спасибо хоть здесь оказались деревянные поддоны и не пришлось спать на земляном полу. А под утро в сыром подвале стало не просто зябко — холодно. Но я в глубине души даже радовалась этому. Холод не давал возможности думать, сводил моё существование до границ трясущегося тела, не позволяя мыслям уходить за его пределы, уходить и возвращаться, принося с собой невыносимое чувство вины за совершённое вчера предательство.
Бранко едва слышно застонал во сне. Ему тоже досталось, и наверняка ужас, пережитый вчера, ещё долго будет тревожить его по ночам. Только Белесый дрых как сурок, время от времени оглашая подвал громовыми всхрапами.
Я покосилась на него с ненавистью. Конечно, такого мерзавца и пугать не пришлось, сам всё рассказал, наверное, ещё и порадовался возможности насолить людям, которые держали его на крючке. Только интересно, он всерьёз рассчитывает, что после всего его отпустят отсюда на все четыре стороны?
В конце концов, несмотря на холод, мне удалось задремать: измученный разум искал отдыха. Но не нашёл его и во сне, напротив, я снова вернулась во вчерашнее утро…
— Ну, здравствуй, — молвил Бурхаев, вперив в меня холодный испытующий взгляд. — Вот и свиделись. Ты молодец, и от Ховрина ушла, и от Карла ушла — только вот от меня ещё никому не удавалось уйти.
Я безнадёжно смотрела на него, сжимая в кармане Яринкино письмо. Разум отказывался осознавать происходящее. Два абсолютно чуждых друг другу мира, приют и Оазис, не могли, не должны были соприкоснуться! Появление Бурхаева здесь, возле моего леса, казалось таким же абсурдом, как если бы вдруг в Оазис нагрянули Агафья или батюшка Афанасий. Поэтому я не задумалась ни о том, что могло понадобиться от меня отцу Яна, ни о том, как он сумел нас разыскать, не попыталась убежать или хотя бы ответить на его ехидное приветствие. Просто стояла и смотрела. Бранко тоже стоял и смотрел, но не на Бурхаева, а на Роба-Романа.
Не дождавшись от нас никакой реакции на своё эпатажное появление, Бурхаев заметно поскучнел. Его лицо приняло брюзгливое выражение, он раздражённо бросил в пространство:
— Обыщите их! — и сложил руки на груди, ожидая выполнения своего приказа.
Мне на плечи, пригвождая к месту, тут же легли тяжёлые лапы одного из молодчиков, другая пара лап принялась деловито и со знанием дела шарить по телу. Через несколько секунд мою руку выдернули из кармана и, легко разжав отчаянно стиснутые пальцы, отобрали Яринкино письмо. Я попыталась выхватить его, закричать, взмолиться — что угодно, лишь бы вернули то, что на данный момент было для меня самым драгоценным, самым важным. Ведь им-то оно совсем не нужно!
Оказалось что очень нужно. Не меньше, чем мне.
Бурхаев жадно выхватил письмо из рук поспешившего к нему охранника, развернул, забегал глазами по строчкам. Задумался. Перечитал ещё раз. И перевёл взгляд на меня, удовлетворённо улыбаясь.
— Да ты моя умница! Вот как всё чудесно сложилось, а? Я.Я. — это твоя подруга Ярина, правильно? Бегляночка наша рыженькая. А с ней и мой сынок, где же ему быть ещё, олуху? Я знал, что ты меня к ним приведёшь. Если бы ваша белобрысая овца Ирэн отдала тебя мне, а не дураку Ховрину, не пришлось бы и время терять. Но ты молодец, молодец, и от Ховрина ушла, и от Карла ушла…
Он бормотал что-то ещё, снова глядя в письмо, бережно разглаживая его пальцами, но я уже не слушала. Внезапно всё встало на свои места. Опасаясь Ховрина, я совсем забыла о том, что у меня есть ещё один враг. И если целью Ховрина была лишь месть за унижение, которое он пережил по моей вине, то отец Яна обладал куда более весомыми мотивами для нашей встречи. Глупо было думать, что он оставит попытки