Бурхаев думал. Я видела, как постепенно разглаживаются глубокие борозды на его лбу, а в глазах появляется злая радость.
— Идёт, — буркнул он, как мне показалось, слишком торопливо. — Мы выходим.
Швырнул телефон на землю, наступил на него ногой, вдавливая в мягкую лесную почву, повернулся к своим молодчиком и велел страшным шепотом:
— Слушай сюда, дармоеды! Как только Ян окажется рядом со мной — открывайте огонь по машине. Всех — в решето!
— Но, сударь, — заблеял один из парней неожиданно плаксивым голосом, — Стрельбу услышат… другие машины…
— Не твоя проблема! — рявкнул Бурхаев, одной рукой схватил за локоть меня, другой — Бранко, и потащил между деревьями к дороге.
До меня не сразу дошёл смысл его приказа. А когда я, наконец, поняла, что означают слова «всех — в решето», мы уже преодолели половину пути до машины. Только тогда я резко затормозила, упёрлась, взрыхлив ногами почву, затрясла головой, замычала сквозь липкую ленту, задёргала руками, безуспешно пытаясь освободиться от наручников. Бурхаев выругался, на миг отпустил меня, отвесил оплеуху, но я воспользовалась этим, чтобы упасть на землю. Ни шагу больше не сделаю!
Делать шаги и не пришлось. Бурхаев, такой грузный и неповоротливый с виду, неожиданно показал просто богатырскую удаль. Одной рукой продолжая удерживать за локоть Бранко, другой ухватил меня за шиворот и, даже не замедлив скорости, волоком вытащил на обочину. От такого обращения разорванное ещё вчера платье окончательно приказало долго жить, и на асфальте я оказалась в одной перемазанной землёй сорочке. Бурхаев швырнул меня себе под ноги и остановился, вызывающе глядя на замершую машину, которая действительно оказалась серым микроавтобусом. Извиваясь и обдирая кисти рук о края наручников, я попыталась крикнуть в его тонированные стёкла о готовящемся предательстве, предупредить об опасности, но опять получилось лишь жалкое мычание.
— Ну?! — зычно позвал Бурхаев и широко расставил ноги, уперев освободившуюся от меня руку в бок. — Вот мы! Где мой сын?!
Дверь микроавтобуса открылась. Я снова увидела Яна. Он ступил на дорогу, согнувшись, с заведёнными за спину руками и упавшей на глаза чёлкой. Одежда, заляпанная чем-то подозрительно похожим на кровь, висела на нём пугающе свободно. Бурхаев издал еле слышный стон. Но я тут же забыла о нём, потому что человеком, который появился из микроавтобуса вслед за Яном, оказался ни кто иной, как Ига, тот самый белокурый парень, вместе с ним приплывший в Оазис за Яринкой.
Так вот почему голос, звучавший из трубки, показался мне таким знакомым…
Ига пихнул Яна ладонью в спину, ухмыльнулся.
— Иди к папочке, мажорчик, и больше из дома не сбегай.
Я совсем перестала что-либо понимать. Разве Ян и Ига не друзья? И если вдруг это оказалось не так, то, что стало с Яринкой?!
По-прежнему ссутулившись, не вынимая из-за спины, видимо, скованных, как и у меня, рук, Ян шатающейся походкой зашагал к нам. Бурхаев отпустил Бранко и вытянул руки навстречу сыну. Я, продолжая беспомощно мычать, попыталась ползти к микроавтобусу, успеть предупредить этих пришедших мне на помощь людей о готовой вот-вот грянуть стрельбе, и понимая уже, что не успею этого сделать. А потом задняя дверь микроавтобуса поехала в сторону, и из неё выскочил третий парень, встал рядом с Игой, но посмотрел на меня. Поднёс палец к губам, улыбнулся. И я замерла на асфальте, застыла в неудобной позе с вывернутой шеей, потому что этим парнем был Дэн. Повзрослевший, вытянувшийся, раздавшийся в плечах, с тёмной щетиной на щеках и подбородке, но, несомненно, мой Дэн!
— Ян! Что они с тобой…
Я скосила глаза, чтобы увидеть момент встречи блудного сына с отцом, и не пожалела об этом, потому что пошла эта встреча по совершенно неожиданному сценарию. Бурхаев шагнул навстречу Яну, взял его за плечи и наверняка хотел заключить в объятия, но не успел. Потому что Ян внезапно вскинул руки, которые, как выяснилось, всё это время вовсе не были скованы или связаны. Нет. Эти руки прятали за спиной Яна пистолет. И рукояткой пистолета парень моей подруги ударил отца в челюсть…
Бурхаев тяжело охнул и, пошатнувшись, начал оседать на дорогу, но Ян с неожиданной для его телосложения силой подхватил родителя, развернул к себе спиной и упёр дуло пистолета ему в висок.
— Милостивые государи! — раздался со стороны микроавтобуса насмешливый голос.
Я повернула голову и увидела приближающихся Игу и Дэна. Ига улыбался, подняв раскрытые ладони на уровень плеч, и громко обращался к лесу, где затаились люди Бурхаева.
— Милостивые государи! Будьте благоразумны и держите ваши пальчики подальше от спусковых крючков, если, конечно, не хотите случайно вместе с нами продырявить и своего хозяина!
— Или чтобы я его продырявил! — крикнул Ян, медленно отступая назад и волоча с собой отца, который, похоже, ещё не оправился от неожиданного удара. Неподалёку от них застыл с отвисшей челюстью Бранко.
Ига подошёл к Яну и помог ему поддержать Бурхаева, а Дэн наклонился ко мне.
— Дайка, — голос его, в отличие от всего остального, не изменился, остался таким, каким я его помнила и любила. — Дайка, что они с тобой сделали?
Тёплые ладони скользнули по опалённым остаткам моих волос, коснулись изуродованной щеки, начали торопливо отклеивать липкую ленту с лица. Я невольно застонала: губы, разбитые несколько дней назад, снова начали кровоточить.
— Прости, — Дэн подхватил меня под мышки, торопливо поставил на ноги, потянул в сторону микроавтобуса. — Надо уходить!
— Бранко! — позвала я и закашлялась, не сумев продолжить, но мой товарищ по несчастью уже сам понял, что нужно делать, и поспешил к нам.
— Давай внутрь! — мотнул головой Дэн, помогая мне подняться на подножку микроавтобуса и устроиться на сидении. Бранко неловко плюхнулся рядом: его кисти, как и мои, до сих пор были скованы за спиной. Следующими внутри оказались Ян и Ига, почти волоком втащив за собой обмякшего Бурхаева. И последним, внезапно, в салон запрыгнул непонятно откуда взявшийся Белесый, сияющий как начищенный сапог.
— Трогай! — радостно рявкнул он, с силой захлопывая за собой тяжёлую дверь.
И микроавтобус тронул.
Первую минуту мы ехали молча. Все пытались отдышаться и переварить всё только что случившееся. Потом Бурхаев, который, закатив глаза, полулежал на сиденье, шевельнулся и глухо застонал. Я с удовольствием заметила на его начинающем опухать подбородке кровоточащую ссадину от удара пистолетной рукояткой.
Дэн рядом со мной тяжело вздохнул и протянул Яну пару наручников, точно таких же, что до сих пор стягивали мои запястья. Ян чуть поколебался, но взял их. На его лице отображалась сложная смесь вины и решимости. Ига помог завести руки