Сегодня, ближе к ночи, из очередной отлучки вернулся Дэн, и я предприняла новую попытку что-то разузнать, пусть не о самих родителях, но хотя бы о том, когда Михаил Юрьевич собирается поговорить со мной о них. К моему удивлению, Дэн не попытался уйти от ответа, а шепнул: «Пойдём, я тебе кое-что покажу». Обрадованная, я поспешила за ним, думая, будто это «что-то» наконец станет ответом на мои вопросы. Но Дэн привёл меня на третий этаж, к узкой лестнице, по которой мы попали сначала на чердак, а потом на крышу, где теперь и сидели под круглой луной. И, пусть тут было чудесно, я-то ожидала совсем другого!
— Только не поднимайся сюда одна, — попросил Дэн, по-прежнему сжимая мою руку. — Крыша бывает скользкой от дождя или от росы. И днём нельзя: лучше будет, чтобы соседи не видели посторонних людей.
— Дэн… — начала было я, но друг перебил:
— Подожди. Знаю, чего хочешь. Я потому и увёл тебя подальше от других, чтобы спокойно поговорить, чтобы никто не мешал.
— О чём поговорить? — я уже боялась надеяться.
— О твоих родителях. О том, где они и что нужно делать дальше.
У меня вырвался судорожный всхлип — одновременно облегчённый и обиженный.
— Но ты же говорил, что не знал!
— Я и не знал! — торопливо заверил Дэн. — Никто не знал, правда. У нас с информацией очень строго. Не потому, что не доверяем друг другу, а чтобы, если вдруг кто-то один попадётся, не сумел выдать других. Поэтому всего я тебе не расскажу при всём желании, хоть сам тут уже два года. Среди нас самый осведомлённый — Михаил Юрьевич: он мне и сказал про твоих родителей и велел с тобой поговорить.
— Почему не сам? Я так долго просила!
— Ему виднее, — уклончиво ответил Дэн. — Да и разве я тебе не ближе, чем он?
— Ближе, конечно, — я почему-то смутилась. Покосилась на Дэна. Действительно ли мы близки? Дэн для меня значил очень много, но за последние два года, что мы не виделись, он стал абстрактным: скорее идеей, чем человеком. Встретиться снова, конечно, оказалось счастьем, но это был уже другой Дэн. Этого Дэна я немного стеснялась — и не знала, сможем ли мы общаться просто и естественно, как раньше в приюте, когда вдвоём убегали в лес стрелять из рогаток.
Он поймал мой изучающий взгляд, и правильно его истолковав, грустно кивнул:
— Ты тоже очень изменилась. Повзрослела. И вообще… — он сделал неопределённый жест рукой, но продолжать не стал.
— Что вообще? — не сдержала я любопытства.
Дэн жалобно поморщился.
— У тебя будто что-то отняли. Вроде это и ты, но уже не такая. Не цельная. Не знаю, как объяснить, но ты будто лишь чёрно-белая ксерокопия прежней Дайки.
Я задумалась над словами друга. Уж не мою ли утерянную в Оазисе девственность он имеет в виду? Да ну, ерунда, Дэн не настолько консервативен, чтобы придавать этому значение. Но что ещё у меня могли там отнять? Веру в лучшее будущее? Нет: если бы я утеряла веру, то, скорее всего, давно составила бы компанию рыбохвостым девам из Русалкиной ямы. Может, я просто уже не такая весёлая и беззаботная, как в приюте? Хотя не припомню, чтобы я там отличалась особыми весельем и беззаботностью.
Решив подумать об этом позже, я снова внимательно посмотрела на Дэна.
— А ты такой же. В смысле, что не копия, настоящий. Только вырос и красивый стал.
Последнее вырвалось у меня неожиданно: я просто озвучила то, что видела. Здесь и сейчас, в призрачном лунном свете, среди отблесков множества разноцветных фонариков, Дэн и правда был очень красив. Его тёмные брови и ресницы оттеняли бледную кожу лица, утратившего мальчишечью округлость, и оно казалось искусно высеченным из мрамора. Чуть отросшие русые волосы лежали непослушными вихрами, прикрывая лоб и уши. И двухдневная щетина совсем не портила моего друга, а, напротив, придавала его облику некую завершённость, давала понять, что передо мной хоть и юный, но уже мужчина.
Дэна не смутила похвала. Он засмеялся, протянул руку и провёл ладонью по моей голове.
— Ты тоже хороша, малявка. Похожа на симпатичного мальчишку.
Я сердито отклонилась, выворачиваясь из-под его руки. Ну и комплимент! Понятно, что таким образом Дэн пытается утешить меня, помочь смириться с потерей волос, но, право, это лишнее! Меня вполне устраивает моя нынешняя причёска, тем более делал её Бранко, а из-под его рук выходят лишь шедевры. Ну, не считая, конечно, уродливого родимого пятна, которое до сих пор «украшает» моё лицо. А вот стрижка очень милая. Стараниями Бурхаева сохранить длину волос мне бы не удалось даже с помощью Бранко, но он сделал всё, что мог. Теперь на затылке у меня красовался ёжик, постепенно удлиняющийся к макушке и переходящий в длинную, до бровей чёлку, которую я зачёсывала на бок. Так что Дэн сказал правду: с моим невысоким ростом и худобой получилось очень похоже на мальчика лет двенадцати. Зато я ходила в спортивных штанах и футболке. Ходила, конечно, только по дому и прилегающей к нему территории, однако не оставляла надежды, что позже Михаил Юрьевич разрешит мне и на улице появляться в таком виде. Кто догадается, что я девчонка? Да и кому надо об этом догадываться?
Неподалеку залаяла собака, и я вздрогнула всем телом. Лай был низкий, грубый, с хрипотцой, такой, что мне сразу представилась чёрная коренастая зверюга в лоснящейся, как чешуя, шкуре.
Дэн снова погладил меня по голове: на этот раз успокаивающе. Он в подробностях знал обо всём, что случилось со мной и Яринкой после побега из приюта. Историю появления моих шрамов — в том числе.
— Ничего, — вполголоса сказал он, обращаясь к луне. — Мы заставим их заплатить за всё.
Его слова вернули меня к теме разговора, и я встрепенулась.
— Так что Михаил Юрьевич велел мне рассказать? Где мама и папа? Я смогу их увидеть?
— О том и речь, — тон Дэна стал деловым. — Да, ты можешь их увидеть, но для этого придётся постараться. И не только для себя.
— Я сделаю всё, что угодно! — торопливо заверила я. — Где они?
— В Сибири. Видишь ли, после того как накрыли вашу деревню, детей распределили по приютам, а взрослых судили и отправили в тюрьму. Твои родители отсидели три года, потом были переведены в колонию-поселение на Урал, в глушь.
Я растерянно заморгала. Какому идиоту пришло в голову заслать в такое место людей, для которых тайга — дом родной?
— Они убежали?
— Конечно, — Дэн улыбался. — Очень скоро.
— Куда?
— Так в Сибирь же. Убежали и нашли других