— Ян, сволочь, зачем ты это сделал?! Зачем ты отпустил…
— Потом, Дайка, потом, пожалуйста! Надо торопиться.
Яринка тоже нюхнула нашатыря и начала подниматься на ноги. В дверях появился Ига, держа под руку качающегося и мотающего головой Дэна.
— Нашатырь здесь? Дай ему! Я пошёл будить Серёгу.
— Где Бранко?
— У себя, вроде проснулся. Тащи всех в гостиную! Я уже вызвал такси.
— Пойдём за Браном, — Яринка потянула меня вверх. — Бери свои вещи!
Встать на ноги удалось с третьей попытки, одеться и обуться — со второй, подхватить рюкзачок — с первой. Помогал ли нашатырь, или дурман сам постепенно рассеивался, отгоняемый начавшим поступать в кровь адреналином, но в голове стало заметно яснее. Бросив на Яна последний испепеляющий взгляд, я следом за Яринкой поспешила к лестнице, чтобы подняться в мансарду к Бранко и поторопить его в бега, покуда не захлопнулась ловушка, в которую вдруг превратился дом, до сих пор казавшийся таким надёжным и безопасным.
Но Бранко уже спускался нам навстречу. Он держался за перила и щурился от яркого света, но шагал довольно уверенно: по крайней мере, не падал, как я недавно. Но тоже спросил, едва увидев нас:
— Что случилось?
Яринка открыла рот, но я опередила её:
— Здесь скоро будут люди Бурхаева, нужно бежать! Собирай вещи и спускайся в гостиную!
Большего не потребовалось. Сонно прищуренные глаза серба широко распахнулись, он замер на миг, а потом с завидной для одурманенного снотворным человека резвостью рванулся обратно по лестнице. Видимо, воспоминания о зловещем бурхаевском подвале в его памяти были ещё живее, чем в моей.
Мы с Яринкой тоже развернулись, устремились вниз. На площадке встретились с Яном и Дэном и до первого этажа проследовали уже все вместе. Дэн матерился, Ян виновато отмалчивался, но оба спешили как могли. Тесной топочущей гурьбой мы скатились по лестнице в гостиную, где увидели Игу и Белесого, уже одетых, с сумками. Белесый ошалело таращил глаза, но ничего не спрашивал.
— Такси здесь! — почему-то шёпотом сообщил Ига. — Кого не хватает?
— Бранко, — так же сдавленно ответила ему Яринка, — но он уже идёт.
— Давайте за дверь! — зашептал и Ян. — Только тихо.
Ещё не понимая, почему «тихо», но подражая друзьям, я прикусила язык и на цыпочках затрусила через гостиную вместе со всеми. Едва мы выскользнули наружу, в приятную прохладу летней ночи, нас догнал Бранко с объёмной сумкой на плечевом ремне. Я задалась вопросом, чего он мог набрать с собой, когда у всех остальных вещей было по чуть-чуть, но вспомнила про краски, кисти, парикмахерские инструменты, прибамбасы для тату и пирсинга. Да, Бранко был бы не Бранко, если бы оставил всё это.
Просторный двор с небольшим фонтаном и яркими клумбами сейчас выглядел непривычно, и я не сразу поняла, почему. Не горели многочисленные фонарики, что обычно целыми россыпями светились на газонах, на веранде, на кромке забора, на деревьях и кустах. В отличие от дома, где свет горел почти везде, двор оказался погружён в темноту. И благодаря этой темноте мы сразу увидели огонёк такси за калиткой.
Нас же много, успела подумать я, шагая по дорожке между Яринкой и Дэном, как мы все уедем на одной машине? Но тревога оказалась напрасной: Ига и Ян обо всём позаботились, и ждал нас почти такой же микроавтобус, как тот, на котором друзья примчались мне на помощь, чтобы вырвать из лап Бурхаева. И это почему-то вдруг успокоило меня, наполнило странной уверенностью, будто всё идёт как надо, что где-то наверху именно так и было задумано.
В такси мы не разговаривали. Усатый пожилой водитель покосился на нашу пёструю компанию всего один раз и ушёл в свои мысли, но начинать обсуждать при нём свои дела всё равно было немыслимо. Поэтому ехали молча и только бросали друг на друга взгляды самого разного эмоционального содержания. Больше всех доставалось Яну. Я, Яринка, Дэн и Белесый с четырёх сторон зло зыркали на него, не в силах дождаться возможности высказать любящему сыну своего отца всё, что мы думаем о его идиотском поступке и о нём самом. Ига, будучи подельником Яна в этом кретинизме, предпочёл сидеть, опустив очи долу, а Бранко вообще ещё ничего не знал и только вопросительно поглядывал на всех по очереди.
А за окнами микроавтобуса проносились огни, которых становилось всё больше и больше по мере того, как мы двигались к центру Москвы, на Площадь Трёх Вокзалов, как сказал таксисту при посадке Ян. Значило ли это, что, несмотря на возможную погоню, мы отправляемся по намеченному маршруту Москва-Красноярск? Соображалось мне ещё не ахти: снотворное продолжало действовать, затуманивая сознание, затормаживая реакцию, отчего происходящее казалось нереальным. Может, и правда я сейчас продолжаю спать в своей постели, и всё это мне лишь снится?
Незаметно для себя я привалилась плечом к Дэну и осоловевшими глазами посмотрела за окно, где сияющие пейзажи ночного города сменяли друг друга: ночная Москва оказалась красивее и величественнее дневной. Стало даже жалко, что я уже уезжаю отсюда. Вернусь ли когда-нибудь?
— Вытряхиваемся, приехали, — Ига сверкнул белозубой улыбкой, пытаясь показать, что всё хорошо и вообще ничего ужасного не случилось. Но в ответ получил лишь мрачные многообещающие взгляды.
Последним микроавтобус покинул Ян. Он же и расплатился с водителем. Дожидаясь его, мы встали полукругом на шумной и людной даже посреди ночи улице, инстинктивно держась ближе друг к другу, соприкасаясь локтями, вцепившись в свои сумки и рюкзаки.
Едва захлопнув дверцу микроавтобуса, Ян повернулся к нам, поднял вверх руки, словно сдаваясь в плен, и торопливо заговорил:
— Ребята, я знаю, что вы хотите мне очень многое сказать и о многом спросить! Я готов выслушать что угодно и ответить на любые вопросы, но, прошу, чуть позже! У нас через двадцать минут отходит поезд, надо торопиться!
— Он же в девять утра! — выразил всеобщее недоумение Белесый и выразительно глянул на чёрное ночное небо.
Ян потупился, но ответил без задержки.
— Пока вы спали, я взял ваши билеты и обменял их на другие через интернет. На более ранний поезд. Чем быстрее нас не станет в Москве, тем лучше.
— Взял?! — возмутилась я, потому что вспомнила, как перед сном положила свой билет вместе с паспортом под подушку. Выходит, Ян бессовестно обшарил наши комнаты и вещи!
— Простите, — но, произнеся это, Ян не опустил глаз.
— Сволочь! — похоже, других ругательств у меня в памяти просто не осталось.
— А как же Юрьич? — вдруг спохватился Бранко. — Его мы оставили Бурхаеву? И кто ещё остался в доме?!
Божечки, Михаил Юрьевич, почему мы не вспомнили про него?!
Яринка и Дэн поражённо ахнули: видимо, они, как