— Всё в порядке! — Ян снова поднял руки. — Тем, кто остался, ничего не угрожает! И мы убегаем не от моего отца, а как раз-таки от Михаила Юрьевича.
Я совсем перестала что-либо понимать — только таращилась на Яна, как баран на новые ворота. Судя по воцарившемуся вокруг молчанию, остальные реагировали так же.
— Пятнадцать минут до отправления, — заметил Ига с ноткой печали в голосе. — Ребята, мы собираемся выполнять свою работу или нет? Если да, то нужно идти. В поезде у нас будет полно времени для объяснений.
— Так мы всё-таки едем в Красноярск? — спросила я, поймав себя на том, что мысленно уже была готова отправляться на поиски родителей самостоятельно.
— Разумеется, едем! Всё в силе, — Ян сделал несколько шагов в сторону, оглянулся на нас. — Кто не передумал — идём. Ждать больше нельзя.
И мы пошли за ним. Сначала Ига, за ним я, Яринка и Дэн сдвинулись с места одновременно, следом поспешил Белесый, а последним, что-то раздражённо пробормотав на сербском — Бранко.
Поезд не ушёл без нас, несмотря на то, что мы, как мне показалось, добирались до него бесконечно долго. Но, думаю, это произошло из-за обилия впечатлений. Вокруг было слишком много людей и огней, всё шумело и двигалось, гудели автомобили, гудела толпа, гудела моя бедная, оглушённая снотворным и последними безумными событиями голова… Как-то незаметно получилось, что Дэн всю дорогу крепко держал меня за руку и тащил вперёд, не давая толком оглядеться. Прямо перед глазами маячили спины Яна и Иги, так что поезд я увидела, только когда оказалась уже перед ним.
После нашего с Яринкой невольного путешествия на юг Руси к поездам я относилась более чем прохладно. Неумолимый и равнодушный ко всему перестук колёс теперь ассоциировался у меня с неким злым роком, с неумолимой движущей силой, над которой нет и не может быть никакой человеческой власти. Если бы вдруг понадобилось охарактеризовать поезда одним словом, я бы сказала — неизбежность.
Неровной цепочкой мы пронеслись мимо нескольких вагонов и чуть не врезались друг другу в спины, когда Ян, бегущий первым, резко затормозил. Выглянув из-за плеча Дэна, я увидела, как он протягивает стопку одинаковых маленьких книжиц пожилому мужчине в синей униформе. Ага, вот и наши паспорта!
— Это проводник, — шепнул мне Дэн, обернувшись. — Человек, который сопровождает пассажирские вагоны. Представляешь, до Христианской революции большинство проводников были женщинами! И вроде даже неплохо зарабатывали.
Я мельком позавидовала этим когда-то жившим на Руси женщинам. Чёрт с ним, с заработком, но ведь, наверное, здорово работать вот так: всегда в дороге, всегда с новыми людьми, в красивой форме с погончиками, быть свободной и независимой… Интересно, а на Западе сейчас есть такая профессия? Я уже хотела обернуться и спросить об этом у Бранко, но Ян призывно махнул рукой.
— Заходим!
И мы друг за другом потянулись в вагон.
Надо отдать должное Яну: несмотря на спешку и, мягко говоря, неспокойную на момент обмена билетов обстановку, он умудрился взять два купе друг рядом с другом и даже выкупить единственное свободное место, чтобы никто посторонний не затесался в нашу тесную компанию.
Конечно, едва загрузившись в вагон, мы все набились в одно купе, где набросились на Яна с гневными вопросами и обвинениями. Каждый немедленно желал знать, что происходит; и, если на то пошло, на чьей стороне сам Ян? Даже Яринка не стала жалеть забившегося в угол возлюбленного: голосила чуть ли не громче остальных.
Хаос прекратил Ига, который сделал страшные глаза и, ткнув пальцем в дверь, зашипел:
— Полиция!
Гомон мгновенно смолк: все, как заворожённые, уставились на дверь, из-за которой доносились голоса и шаги других пассажиров. Однако секунды шли, никакая полиция вламываться к нам не спешила, и общий гнев вот-вот обрушился бы на Игу, но тот успел опередить события.
— Полиция есть в поезде, — торопливо выкрутился он. — И, если мы будем так галдеть, она обязательно сюда нагрянет. Поэтому давайте обойдёмся без этого? Сейчас мы с Яном всё объясним.
Повисла тишина. Вопросов у всех накопилось множество, но теперь каждый почему-то ждал, когда их задаст кто-то другой.
— Вы как хотите, — заговорил наконец Белесый, — а я сяду.
Он растолкал нас широкими плечами, закинул рюкзак на верхнюю полку, а сам влез за столик к окну, где развалился, откинувшись на спинку сидения. Остальные переглянулись и последовали его примеру. Стоять остался только Ян: он прижался спиной к двери, словно ожидая нападения, и ни на кого не смотрел.
Пол качнулся, под ногами стукнули колёса. Обернувшись к окну, я увидела, как медленно поплыла назад платформа, залитая призрачно-синим светом фонарей. Вот так, я снова еду в поезде, мамочка моя, колесо судьбы вращается, каждый раз возвращая нас к чему-то уже пройденному, и я снова еду в поезде, помоги мне какой-нибудь бог, если он правда есть…
— Отдай нам документы, — вывел меня из фаталистических размышлений голос Бранко. — И билеты.
Ян, не поднимая головы, полез за пазуху, выложил на столик стопку паспортов и развёл руками:
— Билеты отдать не могу, они же электронные.
Я поймала себя на том, что очень тороплюсь выудить свой паспорт из общей кучки. Ну, здравствуй, зависимость от бумажки, без которой я какашка, как быстро ты пришла…
Какое-то время все шуршали одеждой и вжикали молниями, пряча подальше заветные книжицы, потом снова уставились на Яна.
— Начнём, пожалуй, — вместо него заговорил Ига. — Главное вам уже известно. За ужином вы выпили вина, в которое было подмешано лёгкое снотворное, и крепко уснули…
— Нет уж! — перебила его Яринка. — Не надо вот этого: «было подмешано», «выпили вина»! Говори как есть: Ян подмешал снотворное в вино и подсунул его нам! Так ведь, милый? Ты это сделал в подвале? Потому и не захотел, чтобы я шла туда с тобой?
Я думала, что Ян отмолчится, позволив ответить Иге, но он кивнул.
— Да, Яриш.
— Что? — поражённо переспросил Бранко, который единственный пока не знал о снотворном. — Зачем ты нас усыпил?
И всё тем же ровным, лишённым эмоций голосом, ни на кого не глядя, Ян рассказал.
Когда стало ясно, что Яринка в деле освобождения отца ему не помощница, Бурхаев-младший обратился к Иге, своему другу с раннего детства. Такому близкому, что однажды ради их дружбы тот уже пошёл на крайне опасное дело — помог вызволить Яринку из Оазиса, выйдя в открытое море на крохотной лодке. Но, кроме готовности помогать друзьям, Ига отличался ещё и крайней степенью авантюризма: именно поэтому он не остановился на спасении моей подруги, а остался с людьми Михаила Юрьевича творить историю государства. Не отказался он от риска и