Ига тем временем убедился, что телефон в порядке после моей необдуманной выходки, и поднял его в руке, привлекая общее внимание.
— Здесь есть номер Юрьича. Мы можем позвонить ему в любой момент и убедиться, что дома всё в порядке. Но, если сделать это сейчас, мы его, скорее всего, разбудим.
За окном купе серел рассвет, но солнце ещё не показалось над горизонтом. И Москва наконец-то осталась позади: теперь мы мчались мимо однообразных промышленных строений, время от времени разбавленных перелесками.
— Ну и разбудим? — удивилась Яринка. — Разве он не должен узнать, что Бурхаев на свободе, как можно раньше?
— Видите ли, — Ян поёрзал у двери, — если мы разбудим его сейчас, он же сразу эвакуирует дом, подумает, как и вы, что мой отец вот-вот нагрянет мстить. И тогда я не смогу доказать вам, что ничего этого не произошло. А вот если мы позвоним поздним утром, и вы убедитесь, что всё хоро…
Договаривать Ян не стал, не было смысла: Дэн уже выхватил многострадальный телефон из рук Иги и набирал номер. Все затаили дыхание.
— Можно к тебе? — шёпотом спросила я, свесившись с верхней полки.
— Давай, — раздалось снизу, и всё это очень напомнило мне приют. Ночи, когда я так же спускалась с верхнего яруса кровати на нижний, чтобы, с головой забравшись под одеяло, пошептаться со своей лучшей и единственной подругой. Только сейчас вместо сонного дортуара — купе движущегося сквозь ночь поезда, освещаемое периодическими вспышками проносящихся за окном фонарей. А вместо Яринки — Дэн.
Я слышала, как он возится, отодвигаясь к стене, пока я в темноте спускаюсь вниз. Кроме нас, здесь находился ещё только один человек — Белесый, и, хотя он вроде уже давно спал на соседней верхней полке, богатырски похрапывая, разговаривать в голос всё равно не хотелось. Четвёртое место пустовало. Ещё днём его занимала Яринка — до тех пор, пока не помирилась с Яном и не ушла ночевать к нему.
Я легла рядом с Дэном, почувствовала тепло его тела, услышала ровное дыхание, но это не вызвало у меня ни капли неловкости или стеснения. Напротив: я чувствовала себя так, словно лежать вместе, прижимаясь друг другу, было для нас естественно и уже давно привычно.
Накрываться одеялом мы не стали, только максимально сблизили головы, почти соприкоснувшись лбами. Помолчали, прислушиваясь к перестуку колёс под полом. С момента нашей сумбурной посадки на поезд прошли уже почти сутки, Москва осталась далеко позади, и сейчас мы мчались по Уральским предгорьям. А это значит, что уже завтра днём за окнами будет Сибирь…
Словно прочитав мои мысли, Дэн шепнул:
— В Тюмени простоим почти час. Можно успеть купить телефоны на вокзале.
Я кивнула, слегка коснувшись при этом его щеки кончиком носа. О том, что нам всем нужны сотовые, мы договорились ещё утром, когда все немного успокоились и смогли прийти к мало-мальскому компромиссу. Далось нам это нелегко, а Михаил Юрьевич, которого мы подняли звонком спозаранок и сообщили, что Бурхаев на свободе, а мы уже на пути в Красноярск, только подлил масла в огонь, да ещё как! Конечно, сначала все обрадовались тому, что наш лидер вообще ответил на звонок, что он жив-здоров и свободен, что в оставленном нами доме царит мир и покой. Ян оказался прав — его отец не нагрянул туда с карательной миссией. Пока не нагрянул. По поводу этого иллюзий никто не питал, и мы были уверены, что Михаил Юрьевич, едва положив трубку, объявил срочную всеобщую эвакуацию с заметанием всех следов. Но это уже была не наша забота.
— Думаешь, хватит денег? — спросила я Дэна.
Надо отдать должное Михаилу Юрьевичу: когда он вник в суть дела, то не стал тратить время на ругань в адрес Яна и Иги, так же как и не велел нам избавиться от них, как от предателей. Вместо этого, после короткого молчания, сухо сообщил, что, коли мы уже движемся в нужную сторону, задание остаётся в силе, с той лишь разницей, что теперь в целях нашей же безопасности кое-какие детали поездки изменятся. И мы будем узнавать о каждом своём следующем шаге поэтапно. Тут никто не посмел возразить, хоть и поняли, что это означает, по сути, движение вслепую. Но разве можно было теперь винить Михаила Юрьевича за утерю доверия к нашей команде? Пусть провинились только Ян и Ига, пятно легло и на остальных: как-никак, никто из нас не попытался вернуться в дом или разбудить оставшихся там жильцов, после того как узнал о побеге Бурхаева.
Первые инструкции мы получили сегодня же вечером. Точнее, получил их Белесый, потому что сейчас и в дальнейшем Михаил Юрьевич пожелал общаться только с ним. Мотивы такого решения остались для нас загадкой, ведь, если рассуждать логически, виноват бывший охранник был не меньше и не больше остальных. Белесый не скрывал самодовольства, когда протянул руку за единственным в нашем распоряжении телефоном. Он улыбался, пряча гаджет в карман, а я готова была визжать от досады — ведь теперь шансы избавиться от этой бледной занозы таяли на глазах.
И не я одна была недовольна таким распределением ролей. До сих пор мы привыкли считать Дэна нашим негласным лидером. Это никогда не обсуждалось, но казалось естественным и правильным. Видеть же главного в Белесом не хотел никто. И в знак протеста на вечернем совете было решено всем обзавестись своими телефонами, чтобы быть на постоянной связи друг с другом, а в случае нужды дозвониться до Михаила Юрьевича напрямую, без ненужных нам посредников. Кое-какие деньги у нас были: Дэн получил их на дорожные расходы вместе с паспортами и билетами.
— Должно хватить, — успокоил он меня. — Мы возьмём самые простенькие трубки.
— Для Бранко тоже? — я вспомнила то, что посулила сербу, когда уговаривала отправиться с нами. Если получится исполнить обещание и дать ему возможность поскорее связаться с Доннелом, то хоть на этот счёт моя совесть будет спокойна.
— Для всех, — кивнул в темноте Дэн, — Это необходимо на случай, если мы вдруг окажемся оторваны друг от друга. А такое очень даже возможно.
— Почему ты так думаешь?
Дэн помолчал, посопел, но всё-таки ответил, понизив голос почти до предела слышимости:
— Не нравится мне, что Яну и Иге оставили их настоящие имена. Юрьич обмолвился, что это понадобится, чтобы направить погоню по ложному следу, а значит, ребятам скорее всего придётся ехать куда-нибудь отдельно от нас. Я вообще подозреваю, что до конечной цели должна будешь добраться только ты.
Я ошарашенно молчала. Удивил даже не столько сам факт того, что нас используют втёмную, словно пешки