— Н-да, — протянул Белесый. — Вот это и называется — пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…
— Мне же было девять лет, когда меня забрали! — зачем-то попыталась я оправдаться. — Я мало что помню.
Дэн успокаивающе сжал мою ладонь в своей и подытожил:
— В общем, гадать нет смысла. Узнаем всё со временем, как и сказал Юрьич.
— Не нравится мне это, — поделился Ян. — Нас используют вслепую.
— Да неужели? — Яринка насмешливо поцокала языком. — А сам-то что делал, когда снотворное в вино подмешивал?
Вид у Яна сразу стал пришибленным.
— Ну я же сто раз извинился за это! И за снотворное, и за билеты! Вы ведь уже убедились в том, что отец сдержал слово и просто исчез из наших жизней!
Как ни странно, это было правдой. Белесый связывался с Михаилом Юрьевичем каждый день, и, хоть тот вместе с остальными спешно покинул дом в день нашего отъезда, знал, что люди Бурхаева туда так и не наведались. Впрочем, не скажу кому как, но мне это не внушало оптимизма. В бурхаевскую честность, даже по отношению к собственному сыну, верилось с трудом — и совершенно не верилось в его способность взять и простить нам позорное пленение с последующими неделями подвального заключения. Скорее всего, подлец что-то замышлял, но на это ему требовалось время.
— Ладно, — Дэн поднялся на ноги и потянул меня за собой. — Мы прибываем через полчаса, пора сдавать постели и собираться. Сергей, где и когда нас будет ждать человек от Михаила Юрьевича?
Белесый тоже поднялся.
— У гостиницы он нас будет ждать, в которую мы теперь не попадаем. Вечером, как стемнеет.
Дэн не поддался его унылому тону.
— Отлично! Значит, будет время посмотреть город.
Город мы посмотрели, но он не доставил нам визуального удовольствия и не внушил никакого оптимизма. Даже маленькая Тюмень, с её пустой выщербленной привокзальной площадью и самим вокзалом, половина окон которого зияла выбитыми стёклами, не производила такого гнетущего впечатления. Там было просто запущено и уныло, но не чувствовалось скрытой враждебности, которой встретил нас Красноярск.
Здешний вокзал оказался не просто полупустым — почти полностью заброшенным. Работали лишь одна билетная касса на первом этаже да комната полиции рядом с нею. По остальному зданию гулял ветер, катая мусор между рядами кресел, на которых, нахохлившись, словно недовольные птицы, сидели редкие пассажиры в ожидании таких же редких поездов. Зря Дэн опасался излишнего внимания: мы прошли вокзал насквозь и не увидели никого одетого в форму.
За пределами вокзала дела обстояли не лучше. Заросшие улицы ощетинились разбитыми фонарями, дома слепо глядели заколоченными окнами, встречные прохожие зыркали на нас подозрительно, а то и откровенно зло. Почти все они были одеты небрежно, не по размеру, словно подбирали вещи из чужого гардероба.
— Чёрт, — пробормотал Дэн, крепко держа меня за руку. — Мы слишком щёгольски выглядим на фоне местных жителей. Как же Юрьич этого не предусмотрел?
Я усмехнулась про себя. Эх, побывай Дэн в Оазисе, имел бы сейчас совсем другое представление о щёгольской одежде, ведь то, что надето на нас — самые обычные будничные и невзрачные вещи, от которых я уже отвыкла за время своего пребывания на острове. Свободные серые платья с длинными рукавами на нас с Яринкой, тёмные брюки и рубашки на парнях. Разве что разноцветные наши рюкзаки выглядели броско. Но, тем не менее, Дэн сказал правду: по сравнению с местными одно то, что наша одежда была нам по размеру и сидела как влитая, уже привлекало внимание.
— Сергей, далеко ещё до гостиницы? — Ян тоже нервничал и тоже крепко держал Яринку за руку. — Не нравится мне, как тут на нас смотрят.
Словно подтверждая его слова, мимо проехала машина, замедлилась, поравнявшись с нами, и я увидела хмурые лица, пристально и недобро глядящие из салона.
— Недалеко, — буркнул Белесый, который шёл, глядя в экран телефона. — Вот только интернет тут совсем не ловит. Хорошо хоть, у меня карты загружены были.
— А зачем мы туда идём? — Бранко выглядел недовольным и даже раздражённым с момента нашей высадки из поезда. — Денег на заселение всё равно нет.
— Надо же встретиться с человеком от Михаила Юрьевича, — резонно ответил ему Ига. — Придётся, конечно, до вечера ждать где-то там, гулять…
Но ни ждать, ни гулять не пришлось. Мы добирались очень долго, несколько раз сбивались с пути, меняли направление и плутали, не смея спросить дорогу у подозрительно глядящих прохожих. Часы шли, солнце клонилось к западу, на затихающий город наползали синие сумерки, а мы, как во сне, всё брели по заросшим улицам между полузаброшенных молчаливых зданий.
Закат уже почти отгорел, когда нам навстречу из парковых зарослей выдвинулся обшарпанный трёхэтажный дом с одним подъездом. И, как по мне, он ни в коем разе не мог быть гостиницей. Из кино, из книг, из увиденной мельком Москвы и, конечно, из бытия в Оазисе я извлекла совсем другой образ таких заведений. Высокие холлы, улыбчивые красавицы на ресепшн, строгие портье у входа, красные дорожки, мелодично звенящие лифты… да хотя бы небольшой уютный коттедж в викторианском стиле с камином в общей гостиной! Но никак не панельная трёхэтажка с мутными стёклами и покосившимися перилами крыльца. Однако на железной грубо окрашенной двери, не оставляя шанса на ошибку, висела написанная от руки амбициозная табличка «Гостиница Енисей».
— А знаете, — нарушил повисшую тишину Белёсый. — Может, вы и правильно купили себе мобилы. Лучше уж потратить деньги на них, чем вот на это!
— И что дальше? — уныло спросила Яринка. — Где будем ночевать? Тут, в кустах?
Никто не успел ответить, потому что дверь «Енисея» неожиданно приоткрылась, и ночевать в кустах нам не пришлось.
— Ну чё вы тут стоите? — на крыльцо ступила жилистая бабка в бесформенном халате с повязанной поверх него шалью. В одной руке она держала выцветшее пластмассовое ведро, в другой — ворох скомканных тряпок. На ногах ископаемого красовались самые настоящие калоши, которые сияли в последних лучах заката так, словно решили компенсировать своим блеском общий затрапезный вид хозяйки.
Мы молча воззрились на бабку, которая, поставив ведро себе в ноги, как ни в чём не бывало принялась развешивать на перилах крыльца разноцветные тряпицы, искоса бросая на нас хитрые взгляды и словно чего-то выжидая.
— Пойдёмте-ка отсюда, — шёпотом предложил Ян, — а то знаю я таких, сейчас полицией грозить начнёт, если не уберёмся.
— Да какая здесь полиция… — уныло бормотнул Белёсый, но попятился вместе с остальными.
Пройдя несколько шагов спинами вперёд, мы развернулись и уже направились по дорожке вглубь парка, когда сзади снова раздался на удивление зычный голос бабки:
— Куда пошли-то? Чего здесь делаете, спрашиваю? День вон какой летний, благодать, а?
Дэн замер, стиснув мою руку, резко обернулся. Бабка стояла на