— Люблю тебя, — повторила я, уткнувшись лицом в грудь Дэну и пробуя эти слова на вкус. Никогда никому не говорила их, даже Ральфу. Особенно Ральфу. Это была бы ложь, к тому же ему совершенно не нужная.
Чуть позже, когда мы погасили в номере свет и легли на большую двуспальную кровать, что было так непривычно после узкой полки в купе, Дэн тоже повторил:
— Люблю, — и притянул меня к себе.
Я обрадовалась. С момента моего дурацкого появления из ванной в одном полотенце было совершенно непонятно, что делать дальше с нашим уединением. Хочет ли Дэн того же, что и я? Окончательно сблизиться, стать одним целым? Тем более — когда ещё выпадет такая возможность! Увы, мы не в том положении, чтобы ждать, мы не можем позволить себе растягивать удовольствие, снова и снова отодвигая сокровенный момент, чтобы насладиться его ожиданием.
Поэтому сейчас я охотно подалась к Дэну и подставила губы для поцелуя.
Целовались мы долго и самозабвенно. Теперь не приходилось помнить о присутствующем рядом Белесом, не нужно было думать, как бы не упасть с узкой вагонной полки, и мы полностью отдались этому занятию. Я зарывалась пальцами в лёгкие, как пух, волосы Дэна, он слегка прикусывал мои губы, отрываясь от них только затем, чтобы покрыть поцелуями шею или провести кончиком языка за ухом. Я всё ждала, когда он перейдёт ниже, как это всегда делал Ральф, и в предвкушении чувствовала, как под тонкой тканью ночной рубашки твердеют соски. Этого всё не происходило, и тогда я нашарила в темноте его ладонь, настойчиво потянула к своей груди, другой рукой оттягивая вниз свободный ворот. Но внезапно Дэн отстранился и лёг на спину. Ещё ничего не понимая, я попыталась снова прижаться к нему, но была остановлена тихим, но твёрдым:
— Дайка, нет.
— Что? Почему?
Я села на постели, подтянула лямку ночнушки, непонимающе уставилась на Дэна. Темнота в номере была неполной, и я видела, что он, сжав губы, смотрит в потолок. Между нами повисла напряжённая тишина, которую нарушало только моё учащённое дыхание, которое никак не желало выравниваться, в то время как грудь Дэна вздымалась медленно и мерно. Я вдруг поняла, что это означает, и почувствовала глубокое разочарование, граничащее с обидой.
— Ты не хочешь, да? Я тебе не нравлюсь?
Дэн двинул головой по подушке из стороны в сторону.
— Не в этом дело! Я хочу, но лучше не надо. Не так.
Я наморщила лоб, не понимая, что это может означать. Почему не так? Что нам мешает? Может, Дэн думает, что я ещё ни разу…
— Денис, послушай. Ты ведь знаешь, где мы с Яринкой были? Что это за остров? Так вот там я бы никак не смогла остаться…
— Я знаю, — торопливо перебил Дэн, — Яринка рассказывала про того, кто купил тебя.
— Да? — я почувствовала растущее беспокойство. Что, если для Дэна это много значит? Что, если теперь я кажусь ему грязной, и именно поэтому он меня не хочет? — И много она рассказала?
— Всё, — коротко ответил он, и я понурилась. Н-да, соврать, будто у меня с Ральфом что-то было всего лишь один-два раза, не получится. И надо ли? Если Дэну неприятен факт, что его девушка когда-то принадлежала другому мужчине, то не лучше ли ему знать всю правду и либо принять её, либо отказаться от меня здесь и сейчас?
Но я слишком плохо подумала о любимом и поняла это уже в следующее мгновение, когда Дэн заговорил в темноту:
— Тебе же, наверное, после этого грёбаного острова все мужчины кажутся такими, как там. Я не хочу, чтобы ты думала, будто и мне нужно только твоё тело. Что мою любовь надо заслужить через постель. Ты ведь поэтому торопишься?
Я хотела ответить, что вовсе не тороплюсь, но вспомнила своё дурацкое появление в одном полотенце и, кажется, покраснела.
Дэн нащупал в темноте мою ладонь, бережно сжал и потянул на себя. Я легла рядом с ним, положила голову на прохладное плечо, услышала стук сердца и запоздало устыдилась своих недавних мыслей. А ещё мне стало легко и спокойно, словно Дэн снял с меня некую обязанность, повинность, с существованием которой я уже смирилась. Да, в сущности, так оно и было. Разве каждый раз отправляясь в номер к Ральфу, я делала это не с желанием заслужить его одобрение? Доказать, что он не зря спас меня от Ховрина, как-то компенсировать затраты и время, что пришлось ему на это потратить? Но разве можно было иначе?
— Меня не насиловали там, — пробормотала я в тёплую ложбинку между Дэновым плечом и шеей, пытаясь оправдать не то себя, не то Доннела. — Я сама…
Плечо Дэна закаменело под моей щекой.
— Ты не сама! — я услышала, как он скрипнул зубами. — У тебя не было выбора, была лишь его иллюзия. Думаешь, если бы ты отказалась, он, этот западный говнюк, не заставил бы тебя?
Я честно попыталась представить такой поворот событий. Если бы в нашу первую ночь я сказала Ральфу, что не хочу его, если бы стала сопротивляться, взял бы он меня силой? Перед глазами, как наяву, появилось загорелое лицо Доннела с иронично поднятой чёрной бровью, и я решительно мотнула головой, скорее для себя, чем для Дэна: нет, не стал бы! Ральф, он слишком горд, слишком самоуверен, чтобы опуститься до насилия над сопливой девчонкой, которая оказалась настолько глупа, что упустила возможность оказаться в его объятиях.
— Не заставил бы? — отреагировал Дэн на моё протестующее движение. — Возможно. А знаешь, почему? Не было необходимости. Он же знал, что ты и так никуда не денешься. Даже не потому, что тебя бы наказали за неповиновение — просто иначе быть тебе снова одинокой.
— У меня же была Яринка, — слабо возразила я, но сразу поняла, что это не совсем правда. Конечно, Яринка была, но тогда она уже проводила больше времени в компании Яна и в танцевальной студии, чем со мной. И разве я не чувствовала себя одинокой?
— У Яринки был Ян, — озвучил Дэн мои мысли. — А она сама была там такой же бесправной пленницей, как и все вы. И этот… как его… Дональд не мог не понимать, насколько ты нуждаешься хоть в какой-то поддержке.
— Доннел, — машинально поправила я, думая