Божечки, я что уже потекла?

Ноги пришлось сдвинуть покрепче, чтобы эти двое ничего не поняли.

Вот только от себя убежать не получалось.

Я что, какая-то похотливая нимфоманка, раз реагирую на двух мужчин?

Да что у меня с головой?

Или это посттравматический синдром? Я увидела своего мужа с другой, и вот результат? Я теперь травмирована на всю жизнь, и результатом этого травмирования – возбуждение от двух мужчин одновременно?

Господи, это хоть лечится, как-то? Или я теперь навсегда останусь невменяемой? И мне теперь, только в дурку дорога?

– Отлично, хорошая девочка, – похвалил меня блондин, вырывая из лихорадочных мыслей о ПТСР* (посттравматический синдром) и нагнувшись, обхватил одну грудь рукой, сжав её, и языком начал облизывать кожу вокруг соска.

Я опять зажмурилась, пытаясь абстрагироваться от ощущений, и напомнить себе о том, что они вдвоем хотят меня трахнуть, и кажется уже начали это делать, опять обманув.

Только получалось еще хуже.

Ведь с закрытыми глазами, у меня разыгралось воображение, от которого я возбудилась еще сильнее, потому что увидела себя и двух мужчин со стороны. А когда открыла глаза, увидела, как блондин, резко губами прикусил мой сосок, при этом внимательно смотря мне в глаза.

– Ох! – вскрикнула я, от пронзившего маленького электрического импульса мой чувствительный орган, который почему-то устремился к моей «нежной фиалке», и мне захотелось еще сильнее сжать ноги.

– Клава, ты слишком напряженная, – недовольно вздохнул Дима, и резко раздвинул мои ноги, ухватив их за стопы.

Я опять зажмурилась, ведь сейчас он увидит, что у меня там настоящий поток, и мне конец! Эти двое хищников набросятся на меня, и не оставят не кусочка!

Но вместо этого брюнет, как ни в чем не, бывало, начал жестче массировать мои икры уже обеими руками, а блондин, тем временем, болезненно цапнул меня зубами за сосок.

– А! – вскрикнула я, и уперлась руками в его голову, пытаясь отодрать от своей груди, при этом опять ощутив, как меня пронзило током до самого естества, усилив возбуждение чуть ли не в десять раз.

– Руки, Клава, – проурчал этот хищник, почти не выпуская мой сосок из своего рта. – Я их свяжу, если не уберешь, – добавил он, смотря мне в глаза, и заставляя мелкие волоски на загривке встать дыбом.

– Это насилие, – пробормотала я, но руки всё же убрала. – Вы меня насилуете.

– Даже не начинали еще, – хмыкнул мужчина. – Вот когда начнем насиловать, ты точно поймешь. А сейчас мы подбираем имена твоим прелестным грудкам.

– П-прелестным? – неверяще уставилась я на него, и почему-то спросила: – Ты правду говоришь? Или врешь мне?

В ответ Лукас хмыкнул, и ответил:

– Клава, ты всерьез считаешь, что в этой ситуации я мог бы тебе врать? Думаешь в этом есть какой-то смысл?

– Откуда мне знать, что у вас за извращенные игры с Димой? – пробормотала я, и почувствовала, как руки брюнета подобрались слишком близко к моей нежной фиалке и уже массируют мои бедра.

– Ну что там со вкусом? – прервал наш разговор Дима. – Они и правда похожи на сладкие дыньки?

– Я не уверен, – протянул блондин, наконец-то выпустив мой сосок из своего порочного рта. – Может сам попробуешь?

Брюнет почему-то задумался, а я затаила дыхание, ведь его пальцы были в сантиметре от моей «нежной фиалки».

– Почему бы и…, – протянул он хриплым голосом, заставив меня сглотнуть набежавшую слюну, и заёрзать попой по, (о боже, какой позор!) мокрой простыне.

А затем я протяжно вскрикнула, потому что он накрыл своей ладонью всю мою нежную и очень влажную фиалку, и слегка сжал. А сам ответил:

– Нет, я, пожалуй, попробую «нежную фиалку», чтобы убедиться, что Клава не прогадала с названием.

– Хорошо, – спокойно ответил блондин. – Тогда я буду пробовать вторую сладкую дыньку. Чтобы быть до конца уверенным в том, что мы выбрали верное название.

– Нет, – прошептала я. – Так не честно.

– Очень даже честно, – это был Дима, который немного потискал мою фиалочку, заставив меня затрястись от нахлынувших эмоций и чувств. – Я только не знаю, какие на вкус фиалки. Не пробовал никогда. – Задумчиво протянул он. – Да и аромат не помню. Видел последний раз у бабушки на подоконнике в детстве. Помню, что у них листики были бархатные. А цветки разные, миленькие такие. От желто-зеленых до бело-розовых.

– Твоя бабушка увлекалась фиалками? – прошептала я, пытаясь ухватиться за хоть какой-то разговор, лишь бы вернуть свой мозг наместо, и вновь застонала, от того, что мужчина продолжил мять мою киску, но уже намного жёстче.

– Возможно, я плохо помню, слишком маленьким был, – ответил он, и добавил: – Но это к делу не относится. Я должен убедиться, что твоя фиалка тоже ничем не хуже тех, что я видел в детстве. Иначе нам придется её переименовывать.

– Что? – возмущенно подняла я голову, чтобы увидеть этого наглеца, так как его загораживал блондин.

– Дима прав. Он обязан продегустировать твою фиалку. А то будет неправильно, если ты ошиблась с названием, – хмыкнул Лукас, и сжав рукой второе моё полушарие, наклонился и сразу же накрыл влажным ртом сосок, прикусив его зубами, и отправив уже не один, а сразу сотни маленьких электрических импульсов в низ моего живота.

Тогда, как брюнет, вдруг сильнее раздвинул мои бедра, уложив их себе на плечи, и осторожно раздвинув складки пальцами, начал вылизывать мне клитор.

– Оооо, – выдала я протяжный вой, не сумев справиться с нахлынувшим удовольствием, которое искрами взорвалось у меня в глазах и одновременно во всем теле.

– Ммм, какая чувствительная девочка нам попалась, – усмехнулся брюнет, прямо в мою нежную фиалку.

– О да, смотреть на то, как она кончает – одно удовольствие, – добавил блондин. – И представить себе не мог, что еле сдержался и чуть не кончил от этого зрелища.

– Боже, я что кончила? – хриплым голосом спросила я вслух, совершенно не смущаясь комментариев от мужчин.

Какое тут смущение и стыд? Тут в пору трубить тревогу. Потому что я никогда в