Ожидал, что девчонка смутится, но она ответила ясным и чистым голосом, без тени стыда. Родить ребенка без мужа – смелый поступок. Может, это и есть ее тайна? Кто отец ее ребенка?

– Кто отец Яна? Почему он не женился на тебе?

– Конечно, у Яна есть отец. Но я с ним не знакома.

Ее изнасиловали?!

«Успокойся, пожалуйста, – прозвучал в голове знакомый голос. – Потеря невидимости».

«Прошу прощения…» – буркнул в ответ, восстанавливая иллюзию. Хорошо, что нахожусь позади девчонки, хоть и вижу ее немного сбоку. Главное, она не успела меня заметить. И чего я так распсиховался?

«Потому что она…» – услужливо начал нашептывать тот, о ком я мечтаю забыть.

«Молчать!»

– Ян… он не родной мой сын, хотя я люблю его, как родного, – продолжает тем временем девчонка. – Он сын моей подруги. Ее… обманули, а потом ее семья отказалась и от нее, и от этого ребенка. Подруга умерла сразу после родов.

Рейо побери! И почему я улыбаюсь, как идиот?

– Как ты смогла получить опеку над ребенком?

Хороший вопрос. Без мужа-то и в семнадцать лет.

– Подкупила судью.

Всего-то! Ай да девчонка!

– А где деньги взяла на взятку?

Тяжелый вздох. Пришло время очередного признания?

– Приемные родители открыли мне счет в банке, в Ривеннеле. Чтобы после окончания школы я могла распорядиться деньгами по своему усмотрению. Отец написал в письме, что денег хватит либо на оплату обучения в университете, либо на приличное жилье, возможно, даже домик в пригороде. Я должна была сама решить. И я… решила.

– Все деньги пошли на взятку?

Кивок.

Сильна! Одним махом отказаться от обеспеченного будущего ради сына подруги. А по ней и не скажешь. Смотрю на девчонку с интересом, заново оценивая ее поведение. Не глупость, а порядочность? Но ведь преступница! Даже хуже – предательница.

– А как ты оказалась у Шейора?

– Поместье Фринке – охотничьи угодья его величества короля Грея.

Точно! А его сиятельство баронет Фринке – королевский егерь. Поместье-то на болотах, потому и охотятся там летом на птиц, в этих самых болотах обитающих. Говорят, псарня там еще знатная.

– Сначала я не понимала, зачем им понадобился кондитер. Семейство Фринке вело уединенный и аскетичный образ жизни, из еды предпочитая каши и кисели. Я служила на побегушках у их повара. Но жалование платили хорошее. У Яна была кормилица и все необходимое. А летом, когда в поместье нагрянула королевская охота, все изменилось. Я с утра до ночи готовила десерты, торты и пирожные. Его сиятельство граф Шейор тоже там гостил. Он выкупил у Фринке мой контракт.

Королевский алхимик – сладкоежка? Иначе зачем было ему перекупать девчонку? Уже тогда задумал послать ее за драконом? Но почему? Что в ней такого? Откуда он мог узнать о том, где она воспитывалась? Девчонка сама разболтала?

С удивлением замечаю, что это дело меня заинтриговало. Вот бы мне допросить ее! У меня много вопросов. А драконы интересуются не тем, чем надо.

– Кому ты рассказывала о том, что выросла в семье драконов?

– Никому. Мне запретили об этом говорить. Даже подруга не знала. Никто не знал.

– Это неправда.

– Да нет же…

– Вспоминай.

– Разве что Яну. Но ему только год! Я просто рассказывала о драконах, рисовала картинки. Как сказку.

Драконы молча кивают, не уличают во лжи. Их нельзя обмануть.

– Как давно ты работаешь на Шейора?

– Недолго. Неделю.

Много ли времени нужно человеку, служащему в королевском Конклаве магов, чтобы раздобыть информацию? Неделя – приемлемый срок. Но почему? Что же такого необычного в этой девчонке?

– Итак, ты решила навестить приемную семью…

– Меня вынудили, – уточняет девчонка, перебивая Старейшину.

– Расскажи, – предлагает он, не замечая неучтивость.

– Хозяин вызвал меня к себе в кабинет. Обычно он передавал распоряжения через главного повара, но я ничего не заподозрила. Мало ли, может, у него появились особые пожелания. Но я ошиблась. Он заявил, что знает о моей приемной семье. И я должна вернуться к ним и раздобыть для него новорожденного дракона.

Девчонка тщательно выговаривает слова, и заметно, что внешнее спокойствие дается ей с трудом. Слушаю, затаив дыхание. Ну же! Что заставило тебя пойти на предательство?

– Я сказала ему, что он сошел с ума, а я никогда этого не сделаю. Тогда он объяснил мне… – она запнулась и немного помолчала, прежде чем продолжить: – Он украл моего сына и дал ему выпить яд. Противоядие в обмен на дракона. Срок – неделя.

Знакомые методы! Горло словно сдавило огненным обручем. Рванул ворот рубашки, как будто это могло помочь. Отлетевшая пуговица упала и покатилась по полу. Девчонка испуганно обернулась.

У меня перехватило дыхание. Как же они похожи! И думать не хочется, а не получается. Чуть раскосые глаза, такие же темные и бархатные, как южная ночь. Густые ресницы. Идеально прямой нос. Губы, как спелая ягодка. Хочется взять эту заплаканную мордашку в ладони, осушить мокрые щеки… Тряхнул головой, отгоняя наваждение. Соберись, быстро! Эта девушка – не она! И никогда ею не будет.

Девчонка скользнула взглядом и снова повернулась к драконам. Не заметила. А могла бы. Разрушить иллюзию совсем не сложно.

– И ты решила, что жизнь твоего сына важнее любой другой.

Фраза прозвучала как утверждение. И девчонка кивает, соглашаясь:

– Да, решила.

– Расскажи, что было дальше.

– Плохо помню. Какие-то обрывки, как будто все происходило во сне. Шейор назначил срок и дал кристалл с порталом, чтобы я могла вернуться в замок. У меня был ключ с кодом, настроенный на дом приемных родителей. Я получила его после окончания школы, с приглашением…

– Так тебя все же ждали обратно?

– Наверное, – девчонка мнется и признается с трудом, – да, ждали. Но я не захотела возвращаться.

Старейшины молчат, и она продолжает:

– Помню, как металась в поисках сына. Мне все казалось, Шейор обманывает и Ян с няней. Потом с трудом дождалась рассвета: ближайший стационарный портал в Ривеннеле. Не помню, как добралась до него. Порог дома… – Девчонка сглатывает, судорожно переводя дыхание. – Меня встретила мама Аля… – Она запинается и поправляется: – Госпожа Алинари. Она и рассказала мне о внуке. Я улучила момент и пробралась в детскую.

Девчонка не выдерживает и прячет лицо в ладонях. Вижу, как вздрагивают ее поникшие плечи. Старейшины молчат. Мне жутко от тишины, нарушаемой отрывистыми всхлипываниями. Но девчонка справляется со слезами. Вдруг распрямляется и вытирает щеки.

– Я думала только о том, чтобы украсть малыша. Только об этом. Я могла бы рассказать обо всем родителям и попросить о помощи. Но я думала только о том, чтобы украсть.

Слова могут причинять боль,