– Кроме того… – продолжила Париджахан, и в ее голосе зазвучали хитрые и расчетливые нотки, – если он и наткнулся на эту идею в книге, то почему бы не поискать ее в соборе?
Надя вздрогнула. Она избегала этого места несколько месяцев. И даже мысль о возвращении туда пробирала ее до костей… Но все же…
Аколийка заметила, что она колеблется.
– Его там нет, – сказала она. – Тебе ничего не угрожает.
Надю тут же окутали противоречивые эмоции: желание отомстить и тоска.
– Я не поняла, ты меня ругаешь или поощряешь?
На лице Париджахан появилась печальная улыбка.
– Может, и то и другое?
– Сколько осталось до ужина?
– Думаю, у нас есть время, – покосившись на солнце, видневшееся в окне, ответила Париджахан и пожала плечами.
Надя рассматривала сломанные статуи, выстроившиеся вдоль входа в огромный черный собор, и задавалась вопросом, не вызван ли сковывающий ее страх тем, что она уже знает, что скрывается внутри? Или он связан с тем, что в этот раз она переступит порог без какой-либо защиты?
На лице Париджахан застыло безразличное выражение, и она едва ли скользнула взглядом по осыпающемуся фасаду собора. «Наверное, ей так проще, скрываться за маской полнейшего равнодушия», – решила Надя, когда аколийка рывком распахнула огромные деревянные двери.
Внутри стояла полнейшая тишина. Надя судорожно вздохнула, не желая вспоминать последний раз, когда она была здесь: как переплела пальцы с пальцами Малахии, как доверяла ему вопреки всякой логике. Ведь она не хотела переступать порог дома Стервятников.
«Вот только когда-то этот собор не был их домом», – подумала она. Проведя рукой по стене, Надя принялась гадать, какому богу поклонялись здесь до того, как Транавия решила отказаться от веры. Паника, вызванная тишиной в голове, тут же сдавила своими когтями ее грудь, поэтому она старательно отогнала эти мысли прочь и последовала за Париджахан, которая, к сожалению, целеустремленно шагала вперед.
– Ох, Пардж, ты уверена?
– А где еще нам искать? – ответила аколийка.
И она была права. О том, что произошло с Черным Стервятником, не ходило ни единого слуха. А Надя спрашивала, хотя на самом деле ей не хотелось ничего знать. Ведь это означало признать тот почерневший шрам на ее ладони, который, к Надиному стыду, время от времени нагревался и сильно чесался. А еще признать, что ее сердце тянется к чему-то далекому, словно связано с кем-то единой нитью. Надя не знала, что произошло той ночью, когда она вырезала символ Велеса сначала на своей ладони, а затем на ладони Малахии. Что-то произошло, когда она украла его силу, чтобы воспользоваться ей. Когда Надя совершила невозможное.
И это все еще жило в ней. Грязная, чернильная тьма магии Малахии дремала где-то глубоко внутри.
Париджахан толкнула дверь в покои Малахии, и в уголках ее губ мелькнула легкая улыбка, когда та поддалась.
Но Надя не спешила переступать порог. С ее последнего посещения этой комнаты здесь ничего не изменилось. На спинке кресла все так же висел военный мундир в заплатках. В каждом углу комнаты виднелись сложенные рисунки, а на книжных полках высились стопки книг. Много, очень много книг.
Париджахан тихо присвистнула.
– Вот где надо искать ответы.
Нахмурившись, она подняла мундир с кресла и протянула Наде.
А Надя подождала, пока аколийка отвернется, затем надела его поверх платья и уткнулась лицом в воротник. От него все еще исходил запах железа, земли и парня, который успокаивал ее и в то же время причинял боль. Боль, сравнимую лишь с ударом ножом в грудь.
Она так и не разобралась в своих чувствах касательно предательства Малахии, но надеялась, что со временем ей удастся распутать эту мешанину. Надя знала, какие чувства должна испытывать к нему сейчас и каких чувств от нее все ожидали. Вот только она не понимала, будут ли они искренни.
Да, ее сжигали гнев и обида, но она все так же ловила себя на мысли, что ждет, когда он ворвется в ее комнату в вихре темных волос, плохих шуток и сияющих до рези в глазах улыбок. Надя скучала по нему.
Но Малахия больше не был тем парнем. Он стал сильным и жестоким идеалистом, его тело изменилось, а разум повредился.
Надя все еще надеялась, что перестанет думать о нем. Он врал ей месяцами, изображая из себя встревоженного парня, который совершил ошибку и ищет помощи, чтобы исправить ее. Но вместо этого Малахия воспользовался Надей, чтобы обрести силу, столь грозную, что та стерла в нем все остатки человечности.
Нелепый и высокомерный транавиец с хитрой улыбкой, который грыз ногти от волнения, исчез. И возможно, навсегда. И она была так сильно опечалена его потерей, что это даже утихомирило ее злость. Он не заслуживал ее сочувствия, но ее сердце считало иначе.
– Как думаешь, он планировал это с самого начала? – тихо поинтересовалась Надя.
Париджахан перестала рыться в стопке рисунков и подняла голову.
– Неужели ты наконец готова поговорить об этом?
Надя пожала плечами.
– Мы с ним путешествовали несколько месяцев, и он ни разу не говорил о том, чтобы тебя найти, – сказала Париджахан. – Мне даже пришлось уговаривать его пойти с нами, когда мы услышали слухи о клирике. А значит, что-то заставило его сбежать в Калязин, а потом вернуться сюда. Но он никогда не упоминал, что именно.
– Зато он прекрасный лжец.
– Он очень хорошо умеет лгать, – согласилась Париджахан. – Или он просто говорит правду.
Надя покосилась на темные двери кабинета. Что она надеялась здесь найти? То, что объяснит его безрассудное стремление уничтожить богов? Или что-то еще?
Она медленно перебирала книги. Чего здесь только не было: и исторические хроники, и романы, и теория магии. Только Надя плохо разбиралась в магии крови, чтобы что-то узнать из них. Так что она просто теряла здесь время.
Но Париджахан уже открывала двери в его кабинет. Перешагнув через порог, она громко покашляла. Надя не собиралась тут же следовать за ней, но что-то будто потянуло ее туда. Из комнаты донесся шелест, когда Париджахан начала перебирать бумаги на его столе, а по Надиной спине пронесся холодок, заставляя вздрогнуть.
Магия.
Что-то, чего она уже давно не чувствовала.
– Что нашла? – громко спросила она, чувствуя, как в животе все перевернулось.
Что-то знакомое, но пугающее тянуло ее, взывало к ней, захлестывая волной ужаса.
– Похоже на какие-то заклинания, – не замечая окутавшего Надю беспокойства, ответила Париджахан.
Войдя в кабинет, Надя вздрогнула. Правая ладонь заныла от тупой боли, которая медленно расползалась по руке. На висках выступил пот. Ее бросило в жар, а через мгновение зазнобило, и она ощутила… ощутила…
Выхватив бумаги из рук аколийки, Надя стиснула их в кулаке. С ее губ срывалось тяжелое дыхание, а в голове билась мысль, что что-то не так. Будто внутри просыпалось что-то голодное,