Женщина подергала ворсинку на пальто. Батарея позади нее испускала жар, и кожа откликалась на это тепло. Расстегнув пуговицы и распахнув пальто, она почувствовала, как пламенеют щеки.

Ричард положил руку на колено.

– Как прошел твой ужин?

Китти поерзала на стуле и вздохнула.

– Отлично. Не считая того факта, что я чувствовала себя невидимой.

– Мне жаль. Но почему ты чувствовала себя невидимой?

Она начала ковырять кожу вокруг ногтей.

– Потому что все те люди, которых я уважаю, словно бы меня не замечали. Они всегда смотрели на меня, прекращая разговор, чтобы меня послушать. Я не знаю, когда это началось, но прошлым вечером все было иначе. Они смотрели на тех, кто моложе и привлекательней меня, на тех, у кого вся жизнь впереди. Словно бы во мне погас свет, и они просто меня не видели.

Кончиком пальца она нарисовала круг на своих брюках, потом еще и еще.

Ричард помедлил немного, ожидая, что она продолжит.

– Возможно, тебе это только кажется. Может быть, они все еще видят в тебе этот свет.

Китти взглянула на часы. Похоже, их стрелки постепенно останавливались.

– Когда я ушла, одна, то чувствовала, словно покидаю свои собственные похороны. Я знала, что никто из них на самом деле не будет по мне скучать. Для тебя все иначе, Ричард. То, что есть у тебя, ты заслуженно заработал. Испытал настоящую любовь, добился в жизни того, что нужно. Твое сокровище – это семья. Работа для тебя на втором месте.

– Опасно сравнивать себя с другими, Китти. Лишь мы сами знаем правду о своей жизни.

– Ну, хватит, не принижай себя. Я – в твоем доме, и чувствую здесь счастье и довольство. Я просто говорю правду и считаю, что это комплимент. Я ревную к тому, что у тебя есть. Моя работа – это все, что было у меня, а теперь не станет и ее.

Ричард откашлялся.

– Ты говоришь, что работа – все, что у тебя было, но ты пошла на вечеринку, полную людей, желающих выразить тебе свою любовь и восхищение.

Китти посмотрела на него, покачав головой.

– Они были там ради самих себя.

– Думаю, ты очень жестока к себе. Ведь, может, все наоборот, и это они больше не представляют для тебя интереса и не заслуживают любви? Может, ты злишься на них за то, что они не такие, какими ты хотела бы их видеть?

– Потому что они не любят меня такой, какая я есть? Это немного избитая фраза. – Она отвела взгляд и встала, сняла пальто и направилась к балконным дверям, за которыми виднелся маленький, прекрасно ухоженный сад.

– Нет ничего избитого в желании чувствовать себя любимой. Но если ты не покажешь им настоящую себя, как они смогут тебя полюбить? Возможно, подобная работа заставляет постоянно носить маску, которую ты боишься снять, из-за страха быть отвергнутой. И, может, ты устала притворяться. У тебя есть кто-то, с кем можно поговорить по душам, Китти? Кроме меня, я имею в виду. Подруга? Родная душа?

– Была однажды, – произнесла Китти, скрещивая руки на груди и отворачиваясь.

– Что случилось? – спросил Ричард.

– Я ее потеряла, – тихо сказала Китти.

– Что ты подразумеваешь под «потеряла»? – морщась, он медленно подвинулся на стуле; спина или суставы явно причиняли ему боль.

Китти промолчала. В конечном счете, она вернулась обратно к стулу, сложила пальто и бросила его на пол рядом с сумкой. Затем, вздохнув, села.

– Ты прав, я устала. Может, стало бы легче, если бы, черт возьми, я смогла выспаться. Темазепам [22] , что ты прописал, усыпляет, но два или три часа спустя я просыпаюсь. Этого достаточно, чтобы свести с ума любого.

– И что тебя будит? – поинтересовался Ричард.

Китти посмотрела на черную кошку, гонящую по лужайке белку, которая запрыгнула вверх на огромный платан.

Ричард не собирался сдаваться.

– Это периодически повторяющийся сон? Или, может, ночной кошмар?

Китти изучала браслет на запястье, крутя и поворачивая в пальцах каждый брелок.

– Я бегу по туннелю, через который сбежала она, но никогда не могу добраться до света в конце. Я бегу и бегу, но он не приближается.

– Твоя сестра? Туннель, через который сбежала твоя сестра? – спросил Ричард.

Китти кивнула.

– Сны – это нерешенные вопросы, действующие в твоем мозгу сами по себе, пока ты спишь. Они будут повторяться, пока ты не сумеешь понять, что они пытаются сказать тебе, – мужчина осторожно посмотрел на Китти.

– Я никогда не спрашивала отца, почему умерла моя сестра. Она была жива, когда я пошла за помощью, – тихо проговорила Китти. Она чувствовала, как пересыхает у нее во рту. – Я узнала, что ему солгали, и он поступил так же. – Она снова начала ковырять кожу вокруг ногтей, вызывая кровь и вздрагивая от боли.

– Кто ему солгал? Что, по-твоему, с ней случилось? – спросил Ричард.

– Думаю, они нашли ее и наказали за побег, – Китти в первый раз взглянула ему в глаза.

– Побег откуда? – Ричард медленно разогнул ноги и наклонился к ней. – Она была в каком-то учреждении?

Китти почувствовала, как напрягся каждый мускул в ее теле.

– Она жила в месте, носящем имя Святой Маргарет. Это был дом матери и ребенка в Суссексе.

Ричард пристально посмотрел на нее. Краски схлынули с его лица, а рука, лежащая на колене, побелела, так сильно он сжал ее.

– Они совершили ошибку, – продолжала Китти. – Они не знали, что она отыскала меня, когда я вышла из церкви. Я была одна, без родителей. Она подала мне знак с кладбища. Они знали о ее побеге, но не знали, что она нашла меня и что я побежала за помощью. – Женщина замолчала и посмотрела на Ричарда, который дышал очень медленно и глубоко.

– Сколько тебе было лет, когда все это случилось, Китти? – спросил он наконец.

– Восемь. Мне было всего восемь, – она посмотрела на дрожащие руки Ричарда.

– Ты меня извинишь? – спросил он, испустив приглушенный стон, медленно поднимаясь со стула. Он слегка пошатывался, направляясь к двери.

– Ты в порядке, Ричард? – поинтересовалась Китти.

– Да, просто устал от поездки. Я всего на минутку.

Китти взглянула на часы. Оставалось полчаса.

Спустя пару минут Ричард вернулся в комнату со стаканом воды в руке.

– Пожалуйста, прости, что вот так ушел. Обычно я никогда не бросаю пациентов. В последнее время мне пришлось нелегко. Давай вернемся к тому, о чем мы говорили. Почему в тот день ты пошла в церковь одна?

Китти встала и подошла к книжному шкафу, сняла с одной из полок снежный шар и