– Мой отец весь день был в больнице. Я знала, что мама серьезно больна. Я всю жизнь ходила в церковь по воскресеньям. Если отец работал, мы с мамой могли поехать на автобусе. Я знала, какой это автобус, и знала, что делать. Я весь день провела в одиночестве, слоняясь по дому, думая о маме в больнице, отчаянно желая выйти, сделать хоть что-то, что угодно, чтобы помочь. Я пропустила утреннюю службу, но знала, что была также и дневная, потому что мама иногда на нее ходила.
Китти вернулась к стулу и села, положив шарик на колени. Снег теперь успокоился. Она представила себя внутри – ей восемь, и она стоит возле церкви в своем лучшем красном пальто.
– В тот день я едва не осталась дома. Решение пойти изменило всю мою жизнь. Я только хотела помолиться, чтобы Господь спас маму. Никогда не забуду, как было холодно. Лед хрустел под ногами громче, чем церковные колокола. – Китти посмотрела на Ричарда. Ее мысли рванулись назад, к автобусу, что катился по обледеневшей сельской дорожке в Восточном Суссексе, в первый раз в жизни сводя ее с сестрой.
Глава 7
Воскресенье, 15 февраля, 1959
Китти нервно теребила пуговицы на новом красном шерстяном пальто, пока автобус прокладывал путь по извивающимся дорожкам к деревне Престон. Обледеневшие изгороди вдоль дороги ограждали покрытые пятнами снега поля. Она села в автобус одна, передав мелочь, которую взяла с прикроватной тумбочки отца, и заняла место возле окна. Потом к ней присоединилась старушка, которую она иногда видела в церкви. Ее дыхание затуманивало стекло, и время от времени девочка протирала его руками в черных шерстяных перчатках. Когда она смотрела в окно, то видела монахинь, – рассеянных по полям, заглядывающих за изгороди, склонившихся над канавами. Их дыхание в морозном воздухе создавало облачка пара.
Она взглянула на женщину рядом с собой. Аккуратно одета, волосы собраны сзади в пучок. Китти решила, – чтобы заставить их так лежать, была сделана не одна попытка. К толстому коричневому пальто была приколота черная стеклянная брошь. По мнению Китти, пальто выглядело так, словно было сделано из ковра. Автобус с трудом пробирался по ледяной дороге, и старушку подбросило на сиденье. Но она по-прежнему смотрела прямо вперед, лишь крепче сжала сумочку на коленях. Китти очень хотелось спросить ее, что же искали монахини в полях, но женщина ни разу не взглянула на нее с тех пор, как они вместе сели в автобус, а челюсть была так крепко сжата, словно у нее не было желания разговаривать.
Китти с силой прикусила губу, когда они остановились на перекрестке. Взгляд ее зацепился за дорожный указатель впереди с надписью: «Престонское шоссе». Они свернули на него, миновав глубокую тень престонского поместья, и направились к южным холмам, где на горизонте виднелся викторианский особняк. Сколько она себя помнила, четырехэтажное здание с двумя фасадами покоряло ее. Издалека оно напоминало ей заброшенный кукольный домик, пылящийся на старом чердаке. По десять скучных окон на каждом этаже, в них никогда не было света. Бежевый фасад с ползущим вверх плющом. Когда они подъехали ближе, его безликие цвета сменились оттенками серого, а углы загрубели. Огромные распятия возвышались над каждым крылом дома, а башенки напомнили Китти историю плененной Рапунцель[23], которую отец иногда ей читал.
Дорожку из гравия, ведущую к дому, окружал лес, и, медленно проехав по ней, они достигли поляны, где остановился автобус. Двери с шипением открылись, и молодая женщина с чемоданом в руке с трудом протиснулась по проходу. Ее огромный округлившийся живот прижимался к чемодану, и когда она волочила его вниз по ступенькам автобуса, Китти услышала, как старушка рядом с ней неодобрительно заворчала.
В тени деревьев, одетый в черное с головы до пят, за исключением белого воротничка на шее, стоял Отец Бенджамин. Китти знала его как священника из престонской церкви. Присмотревшись, она заметила нескольких девушек, бродящих взад-вперед по канаве, огибающей внешнюю кромку леса. Они были одеты в коричневые робы, а рядом стояли две монахини в полном облачении. Китти внимательно изучала ближайшую к ней девушку. Ее волосы были короткими, как у мальчика, а кожа такой же серой, как заснеженная земля.
Одна из монахинь помахала девушке, и Китти заметила, как она выбралась из канавы. Потеряв равновесие, слегка пошатнулась, но потом медленно выпрямилась, прижав руку к пояснице, открывая огромный живот.
Когда автобус тронулся, девушка подняла взгляд и уставилась прямо на Китти, ее пронизывающие глаза были черными, как уголь. Китти откинулась назад на сиденье, но не смогла отвести взгляд, пока монахиня, прикрикнув, не заставила девушку в снегу двигаться.
Китти съежилась на сиденье, яростно обкусывая кожу вокруг ногтей. Когда она была дома, то чувствовала, что должна выйти, что-то сделать. Но теперь, находясь в одиночестве здесь, в автобусе, в первый раз без родителей, она начала паниковать. Несмотря на работающий двигатель и включенное отопление, она почувствовала, как холод, проникающий из-под двери-гармошки и прямоугольных окон, пытается до нее добраться. Когда они остановились у церкви, и все направились к выходу, ее дыхание стало прерывистым.
Было только три часа дня, но дул ледяной февральский ветер, а зимний свет начал угасать. Стараясь не поскользнуться в своих лучших ботинках, Китти начала вылезать из автобуса.
– Вы в порядке, мисс? – спросил водитель, дергая за рычаг автобуса, готовый тронуться.
– Да, я встречаюсь в церкви с отцом, – ответила Китти, повторяя заранее подготовленную ложь.
– Хорошо. Ну, будьте осторожны на льду.
Двери позади нее глухо закрылись. Она стояла одна, глядя на скопление и суету у маленькой церкви. Она желала, чтобы отец на самом деле был здесь, рядом с ней, и его огромная рука сжимала бы ее ладонь. Когда она двинулась вперед, ноги захрустели на льду. Она представила его ботинки рядом со своими, как на его длинный шаг она делает два или три, чтобы не отстать.
Когда девочка прошла через ворота мимо покрытых снегом могильных камней и направилась ко входу в церковь, то слегка помедлила и огляделась. Оживленная толпа впереди нее исчезла в здании, и лишь карканье воронов, уставившихся на нее с обнаженных ветвей, нависающих над тропой, раздавалось в морозном воздухе.
Постепенно смолки и они. Внезапно Китти осознала, что кто-то на нее смотрит.
Пока она стояла, глядя на ряды надгробий, что-то шевельнулось вдали. Вороны взмыли в небо, снег с ветвей, на которых они сидели, снегопадом обрушился Китти на голову и спину ее нового красного пальто.
Она вздохнула, сбрасывая ледяные хлопья. В этот момент человек в длинном черном пальто начал