– Холден?
– Да.
– Разве тебе не страшно?
– Постоянно.
– Я имею в виду, ты не боишься выбраться отсюда? Ведь лучше тебе не стало.
Я долго и серьезно раздумывал о том, как ответить, мысленно перебирая голоса, которые в голове шумели, кричали и стучали своими тарелками, как игрушечные обезьянки. Лучше мне не стало. И никогда не станет. Что бы ни пытались сделать психологи, врачи, таблетки и терапия – против холода все было бессильно. Аляска навсегда сломала что-то внутри меня.
– Шутишь? – ответил я, стараясь придать голосу беззаботности. – Я собираюсь жить в солнечной Калифорнии. В новом городе, где никого не знаю, новая школа и… да нет. – Теперь, когда произнес это вслух, перспектива кажется ужасной.
Майло рассмеялся, и хорошее чувство ненадолго вернулось. Честно говоря, мне было наплевать на то, что я стану новичком в школе. Вселенная завещала мне измученный разум, но этот разум также работал на полную мощность. Уровень интеллекта на уровне ста пятидесяти трех баллов лишь доказывал, что еще один год обучения в старшей школе – это лишь попытка вернуться к нормальной жизни, а никак не то, что поможет мне стать умнее.
– Я буду скучать по тебе, Холден, – сонно пробормотал Майло.
– Ничего особенного. К рассвету уже забудешь меня.
Он крепче сжал мою руку.
– Не делай этого.
– Чего не делать?
– Не говори так, будто ты ничего не значишь. Ты важен. Для меня.
Я стиснул зубы. Забота и беспокойство Майло озадачивали и заставляли чувствовать себя странно.
Даже слезы попытались навернуться на глаза и норовили обернуться рыданием.
– Уже поздно, – хрипло буркнул я. – Поспи немного.
– Ладно. Спокойной ночи, Холден. До завтра.
Я не доверял своему голосу, поэтому лежал очень тихо, пока полумрак в комнате постепенно не сменился темнотой. Дыхание Майло стало спокойным и размеренным. Я осторожно выскользнул из его кровати и вернулся в свою. В течение часа я наблюдал, как по потолку ползают тени, подобно длинным черным пальцам.
Когда первые лучи рассвета начали окрашивать небо, я тихо оделся и упаковал свои вещи в чемодан Louis Vuitton. В основном мои дневники. В лечебнице нам не позволяли хранить большую часть нашей собственной одежды; но мой гардероб за последний год был преступно полон рубашек с круглым вырезом и всяких синтетических шмоток.
В семь утра в замке нашей двери повернулся ключ. Я уже был готов. Шикнул на санитара, указав на Майло. Он кивнул и молча взял мой багаж. Я оглянулся на своего соседа.
Он не будет грустить из-за моего отъезда. А если и будет, то всего пару минут, а потом справится.
Я вышел и закрыл за собой дверь. Она захлопнулась с автоматическим щелчком.
* * *Семейный адвокат, которого мои родители послали, чтобы помочь мне выйти из Лечебницы дю лак Леман, выглядел достаточно ушлым и дорогим. Месье Альберт Бернар сидел рядом со мной в кабинете директора, блистательный в своем костюме от Армани. Я чувствовал себя убожеством в джинсах и, Боже, помоги мне, в рубашке с короткими рукавами, усеянной маленькими желтыми ананасами.
Доктор Лэнг, директор лечебницы, выглядел нехарактерно встревоженным. Он кивнул мне.
– Доброе утро, мистер Пэриш.
Теперь, когда я держал лечебницу за яйца, готовый раздавить или помассировать их в зависимости от того, насколько гладко пройдет мой утренний побег, я был мистером Пэришем.
Я улыбнулся, показав все свои зубы.
– Вы выглядите взволнованным, доктор Лэнг. Если все пойдет хорошо, через несколько минут я перестану вам надоедать, и вы обо мне больше не услышите.
Доктор Лэнг заерзал на стуле.
– Что ж, хорошо, мы считаем, что произошедшее между вами и нашим врачом очень серьезное дело. Мы гордимся тем, что оказываем только самую лучшую помощь…
– Да бросьте переживать, док. За исключением некоторых гомиков, ваше заведение прекрасно. Неприятное дело с доктором Пикуром в любом случае было не совсем уж и неприятным, если вы понимаете, о чем я. – Я подмигнул ему и откинулся на спинку стула.
Бледное лицо доктора Лэнга побледнело еще больше. Он покосился на месье Бернара, который поднял руки, как бы говоря, что я тоже без понятия, что с ним делать.
Лэнг прокашлялся.
– Доктор Пикур был немедленно уволен, а его лицензия отозвана. Ваши документы для выписки здесь, согласно нашему соглашению. – Он подтолкнул папку с документами через стол к Бернару. – И, если позволите, приношу свои самые искренние извинения, Холден. Я очень надеюсь, что, когда вернетесь в Штаты, вы продолжите обращаться за медицинской помощью, чтобы не потерять достигнутый вами прогресс…
– Все в порядке, спасибо, – ответил я, моя улыбка поблекла.
Это правда – дю лак Леман приличное место. Доктор Пикур был еще зеленым, неопытным хищником; слухи о том, что он тайно интересовался пациентами мужского пола, привлекли мое внимание. Было просто подтолкнуть его к краю, играя роль уязвимого, но возбужденного пациента (много актерского мастерства не потребовалось), и Пикур сложился, как шезлонг. Лечебница дю лак Леман не хотела международного скандала, а я хотел убраться оттуда к чертовой матери. Для десятиминутного действа в кладовке не так уж плохо.
– На вид все в порядке, – сказал месье Бернар.
Он подписал документы о моей выписке вместе с «Соглашением о неразглашении». Затем передал мне ручку и папку, я расписался на пунктирной линии и оказался на свободе.
Из одной тюрьмы – в другую.
Я последовал за Бернаром к подъездной аллее лечебницы, волоча свой багаж. Нас ожидали два автомобиля с водителями – один для него, другой для меня. Моим оказался устрашающе крупный мужчина, одетый во все черное.
– Он мой прощальный подарок?
– Не совсем. Антуан сопроводит вас обратно в Штаты. Родители беспокоятся о вашей безопасности.
– С каких это пор?
Адвокат деликатно откашлялся.
– Повторю условия вашего освобождения. Ваши тетя и дядя согласились провести год в своем загородном доме в Санта-Крузе, выступая в качестве опекунов, – произнес Бернар, пока Антуан загружал мои вещи в багажник. – По вашей просьбе, родители будут держаться подальше…
– Как можно дальше, черт бы их побрал.
– Прошу прощения?
Я повторил, взмахивая руками в воздухе, как дирижер:
– Я хочу, чтобы они держались от меня как можно дальше, черт бы их побрал.
Бернар фыркнул.
– Они согласились не вмешиваться и не вступать в какие-либо контакты при условии, что вы будете мирно проживать со своими тетей и дядей. Вам назначено щедрое содержание, но крупные снятия наличных не допускаются, и все транзакции по кредитным картам будут контролироваться. Вам также предоставят автомобиль с водителем, так как самому вам садиться за руль не разрешают.
– Это, наверное, к лучшему, так как я планирую много пить.
Он закатил глаза.
– Ваши тетя и дядя святые люди.
– Год они меня вытерпеть смогут. Даже меньше. В феврале мне исполнится восемнадцать.
– Вы должны окончить школу, мистер Пэриш, или не получите наследства. Только с дипломом старшей школы вам снова начнут доверять. Это самый необходимый минимум образования,