– Привет, Джинни, кто тебя достает на этот раз?
Лола хихикнула, а Вайолет приглушила смех рукой.
– Кто меня достает? Ты… – замешательство Джинни сменилось раздражением. – Подожди, ты опять цитируешь какой-то дурацкий фильм?
– Дурацкий? – произнесла я излишне драматично. – «Выходной день Ферриса Бьюллера»[3] – классика! Национальное достояние…
Джинни взмахнула рукой, ее браслеты зазвенели.
– Да как угодно. Если бы ты только уделяла группе столько же времени, сколько вечеринкам и просмотру реликвий 80-х…
– Да брось, Джинни, – вздохнула Вайолет. – Давайте не будем разводить эту фигню прямо перед шоу. Она здесь. Ну да, мы опаздываем, как положено рок звездам. И что с того?
Лола закивала.
– Только новички начинают вовремя. Она готова надрать зад, да, Кейс?
– О, перестань нянчиться с ней, ради бога, – огрызнулась Джинни на Лолу, и тогда Джимми подскочил и оттащил ее в сторону, что-то тихо ей говоря и успокаивая.
– Маленькая засранка, – пробормотала я себе под нос.
Вайолет расхохоталась, но глаза Лолы метнулись к моей бутылке с «водой». Она была человеком-алкотестером. Я быстро выбросила бутылку в мусорное ведро, пока она не пронюхала о ее содержимом и не прочитала мне еще одну лекцию. Водка уже начала действовать, отбрасывая меня на один гигантский шаг от реальности, теперь я будто оказалась за стеклом.
– Давайте не будем ссориться, девушки, – упрекнул нас Джимми, выводя Джинни обратно в центр зеленой комнаты. – Три тысячи фанатов ждут.
– Он прав, – сказала Джинни и изобразила на лице то, что мы называли «физиономией бесстрашного лидера»: она жестко и серьезно посмотрела на всех по очереди, – нам нужно сосредоточиться и показать им лучшее выступление в нашей жизни. В круг!
Мы образовали кольцо в центре зеленой комнаты, держась за руки, пока Джинни бормотала что-то невнятное. Вайолет была буддисткой, Лола – атеисткой, поэтому групповая молитва была больше направлена на то, чтобы соединить нашу энергию, быть благодарными за предоставленные возможности и настроить нас четверых друг на друга, чтобы мы могли играть как единое целое.
«То ли это, чего я хочу на самом деле?» Я размышляла, пока Джинни бубнила что-то позитивное. Я подозревала, что ответ будет отрицательным, но думать об этом сейчас было бы слишком. Лола рассчитывала на меня. Если бы не она, я все еще жила бы на улице. Она взяла меня к себе после того, как Четт смылся, и мы добились всего вместе. Ей нужно было, чтобы я не облажалась, и мне действительно не следовало.
– Забудьте все остальные шоу, – Джинни продолжала говорить все эти типичные для музыкантов фразы. – Забудьте, что мы в туре уже несколько месяцев. Эти фаны заслуживают лучшего, так что давайте отправимся туда и выступим так, как будто это наш первый день. Кровь, пот и слезы, дамы.
Мы закричали для поднятия боевого духа и отправились на сцену.
Лола отвела меня в сторону.
– Ты в порядке? На самом деле?
– Конечно, в полном.
– Где ты была?
– Ох, я… я звонила родителям.
Плечи Лолы опустились, и она прикрыла глаза рукой.
– Вот дерьмо. Нет, нет, нет. Я же говорила тебе, что пора сдаться. Эти разговоры всегда заканчиваются одинаково, Кейс. Каждый раз. Ты расстраиваешься, а потом напиваешься еще больше, чем обычно.
– Нет, нет, все было замечательно! Ну, я разговаривала только с мамой, но… папа сказал «привет». Я слышала. Это уже начало, так ведь?
«До чего ты докатилась? Врешь своей лучшей подруге, после всего, что она для тебя сделала».
Лола выглядела шокированной.
– Правда? Он говорил с тобой?
– Он поздоровался, Лола. Правда.
Девушка внимательно взглянула на меня и, наконец, смягчилась.
– Это прекрасно, Кейс, – она обняла меня, – я так рада за тебя. На самом деле, я начала волноваться. Ты постоянно тусуешься и спишь с разными парнями каждую ночь.
– Не каждую. У меня бывают периоды тайм-аута. Как во вторник, например.
Лола фыркнула.
– Пойдемте, девочки, – Джимми появился в дверном проеме, – Они ждут.
Я одарила Лолу ободряющей улыбкой.
– Мы надерем всем задницу сегодня, я обещаю.
– Я бы хотела, чтобы ты пообещала не тусоваться чертовски сильно после выступления. Может, хотя бы так ты запомнишь, как именно мы всех сделали.
Я притворилась оскорбленной.
– Это наименее рок-н-ролльная вещь, которую я когда-либо слышала в своей жизни. Кит Ричардс[4] перевернулся бы в гробу, если бы услышал, что ты говоришь.
Улыбка тронула губы Лолы.
– Кит Ричардс жив вообще-то.
– Ну, вот видишь? Не о чем волноваться.
Она закатила глаза и засмеялась, приобняв меня одной рукой. Как всегда, будто защищая.
Хьюго Уильямс, глава службы безопасности клуба, появился в дверях зеленой комнаты, чтобы проводить нас на сцену. Его темные глаза были теплыми и добрыми, когда он улыбнулся мне, а зубы ярко выделялись на фоне темной кожи.
– Привет, Хьюго, – сказала я, когда мы вышли.
– Привет, милая, – сказал он своим баритоном.
Это была только наша вторая ночь в этом клубе, но Хьюго казался очень внимательным ко мне, стараясь изо всех сил, чтобы я чувствовала себя в безопасности.
Джимми положил руку мне на голое плечо.
– Похоже, сегодня вечером будет шумно, Хьюго.
Я улыбнулась телохранителю:
– Хьюго позаботится обо мне. Он мой герой.
Большой телохранитель кивнул, отдал честь, как настоящий солдат, и отправил нас на сцену. Мы двинулись по извилистым задним коридорам с трубами, идущими вдоль потолка. Наши шаги по цементному полу отдавались эхом. Джимми повернулся ко мне:
– Ты готова?
– Готова с рождения, Джимми.
– Узнаю свою девочку.
Я присоединилась к остальным на небольшом лестничном пролете, который вел на сцену. Поднялся рев – толпа отреагировала на ведущего, взявшего микрофон.
– Лас-Вегас! Вы готовы к Rapid Confession?
Еще одна волна звука, словно лавина, разрывающая стены зала.
Дверь открылась, темный прямоугольник сверкнул огнями сцены. Мы поднялись по короткой лестнице и вышли к зрителям. Моя красная гитара Fender ждала на подставке. Я перекинула ремень инструмента через плечо и увидела, как Джинни кивнула мне и выдавила нервную улыбку – в знак мира. Я кивнула и улыбнулась в ответ, принимая его. Лола стукнула своими барабанными палочками над головой в четыре счета, чтобы приступить к «Talk me down».
Я играла от всего сердца. Это была песня, написанная мной для самой себя. Гимн всему, что пугало меня в жизни: куда я иду и что я делаю с собой. Никто не знал, что это песня принадлежит мне. Я подпевала Джинни. Но когда я играла свою партию, я вкладывала всю душу. Музыка вскрыла мою грудь, содрала кожу с ребер и показала миру все, что было внутри.
Я просто убила всех своим соло. Весь алкоголь, который я выпила на пустой желудок, превратил огни сцены в размытые белые шары. Лица в толпе слились воедино, став одной ревущей, бурлящей, наэлектризованной массой. Я наполнялась энергией, впитывая их крики одобрения и выплескивая ее обратно с каждым аккордом, пока мои пальцы не начали кровоточить, и в конце шоу я чуть не разбила гитару об сцену.
Когда финальные ноты последней песни, прозвучав в воздухе,