— Не особенно.

— Нам действительно сюда надо? — проговорила Люси, поворачивая на гравийную дорогу, уставленную трейлерами и ржавыми остовами машин.

Марни пыталась сориентироваться в адресах.

— Ты видишь какие-нибудь номера? — спросила она.

— Думаю, это он. — Люси указала вперед на старый передвижной дом, окруженный увитыми розами шпалерами. Вероятно, когда-то у него были колеса, но не похоже было, чтобы он в скором времени собирался куда-то уехать. — Эти розы настоящие или фальшивые? — спросила она.

Марни усмехнулась.

— Наверное, настоящие.

— А я считаю, фальшивые, — сказала Люси, въезжая на подъездную дорожку.

У двери их встретила мадам Эсме. Люси увидела приблизительно то, что ожидала увидеть. Длинное зеленое платье. Подобранные вверх волосы. Много косметики. Театральные жесты.

— Кто идет первым? — спросила мадам Эсме.

— Марни, ты это устроила. Ты иди, — произнесла Джеки.

— Вы трое можете посидеть здесь. — Мадам указала на крошечную гостиную-кухню. Там стояли крашеный деревянный стол и четыре разных стула. — А ты иди за мной, — велела она Марни.

Девушки смотрели, как подруга входит вслед за ней в полутемную комнату, освещенную мерцающим светом свечей. Мадам закрыла за ними дверь.

— Что мы тут делаем? — вздохнула Люси, сидя на металлическом складном стуле.

— Алисия Клинер говорила, что она просто изумительна, — прошептала Суми.

Люси не понимала, где тут может скрываться предмет для изумления. Ее мать каждые два года ходила к ясновидящим и удивлялась, когда ей говорили: «Около воды вы чувствуете себя спокойно. Вас подпитывают книги. Вы не можете удержаться и не воспитывать всех подряд». Ее мать изумляли также вещи вроде полярности, чакр, массажа стоп и многое другое, о чем можно было узнать из сети домашнего шопинга. Люси догадывалась, что у матери высокий порог изумления.

Ей ничего не стоило до последнего дожидаться великой мадам Эсме, но трудно было не заснуть. В особенности после того, как появилась Марни с видом плохо скрываемого самодовольства, заявив, что не станет рассказывать, пока все не пройдут сеанс.

— Ну, давай же!

— Не могу. Серьезно.

— Кто тебе ближе — я или мадам Эсме?

— Не заставляй меня выбирать.

Покачав головой, Люси снова опустила ее на стол.

Наконец мадам Эсме появилась в третий раз и выпустила за дверь Джеки.

— Я готова принять тебя, — обратилась она к Люси.

Зевая, Люси вошла. Комнатушка освещалась лишь мерцающим пламенем трех свечей, стоящих на карточном столике. К столу были пододвинуты еще два складных стула. Когда глаза Люси привыкли к полумраку, она различила открытые полки с одеждой. Кофты, груды брюк и залежи носков. Явно больше, чем хотела узнать Люси. У стены стояла двуспальная кровать с одной подушкой. На стене висел постер, но Люси не могла различить, что на нем, поскольку его скрывала полка.

Мадам Эсме закрыла дверь и села. Люси опустилась на соседний стул. Эсме прикрыла глаза и вытянула руки ладонями вверх. Люси не понимала, что от нее ожидают.

— Дай мне свои руки, — сказала Эсме.

Люси, смущаясь, так и сделала. Руки у Эсме были теплыми и схватили ее ладони с неожиданной силой. Люси догадалась, что та ненамного старше ее самой. Почему она занимается этим? Для подобного нужна определенная смелость.

Эсме закрыла глаза и принялась раскачиваться. С точки зрения актерской игры так себе, решила Люси. Вот за это получаешь двадцать долларов. Она с трудом подавила зевок. Эсме открыла рот, словно собираясь что-то сказать, потом снова закрыла. Надолго воцарилось неловкое молчание. Люси прислушивалась к голосам подруг за дверью.

— Вижу пламя, красные огни, слышу громкий шум, — произнесла наконец Эсме. — Это школа?

— Не знаю, — сказала Люси.

Она знала только, что устала и все ее раздражает. Включаться в игру настроения не было.

— Похоже, школа, — продолжила Эсме. — Вокруг носятся люди, но ты одна.

Люси была к этому готова. «В толпе чувствуешь себя одинокой. Ты более робкая, чем кажется людям».

Взгляд мадам Эсме застыл. Изменилось выражение лица.

— Ты не одна. Он здесь, с тобой.

— Ладно.

Люси подумала, что они подходят к романтическому моменту воображаемого исполнения желаний.

— Он ждет тебя. И не только сейчас, он давно ждал тебя.

Эсме надолго замолчала, и Люси решила, что, возможно, на этом все закончится. Но вскоре Эсме заговорила снова, и на сей раз голос ее звучал более низко и энергично.

— Ты не захотела его выслушать.

— Прошу прощения? — вежливо произнесла Люси.

— Он пытался что-то рассказать тебе. Тогда он в тебе нуждался. Почему ты не стала его слушать?

— Кого слушать? — Люси откашлялась. — Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— На танцах. Вечеринка. Я чувствую, что ты была испугана. Но все же…

Эсме с силой сжала ее руки.

Люси не особенно хотелось знать, о чем говорит Эсме. Та сама не понимает, о чем говорит. Она просто болтает. Мелет стандартную чепуху, стремясь подловить Люси на чем-нибудь.

— Тебе надо было послушать.

— Что именно?

Разве ясновидящая должна высказывать свое мнение?

— То, что он тебе говорил. — Голос Эсме зазвучал глубоко. Ее транс становился убедительным. Вероятно, она разогрелась. У Люси появилось садистское желание лягнуть ее под столом. — Потому что он тебя любил.

— Кто меня любил?

Ясновидящие никогда не называют имен. Они ждут, когда клиент сам их назовет.

— Дэниел, — молвила она.

Люси откинулась на стуле. У нее перехватило дыхание.

— Кто?

— Дэниел.

— Хорошо.

Люси выпрямилась, и стул под ней заскрипел. Что известно о ней этой женщине? Может, она каким-то образом знает их со школы? Или ее проинформировала Марни?

— Дэниел хотел, чтобы ты вспомнила. Он поцеловал тебя, и ты на миг вспомнила, так ведь? Но потом убежала.

Марни не могла бы ей этого рассказать. И никто не мог бы. Люси почувствовала, как на нее накатывает страх, а вслед за ним дурнота, пока рассудок судорожно искал разумного объяснения. Она не хотела ничего больше говорить, однако Эсме еще не завершила свой сеанс.

— Ты сказала, что постараешься. Когда ты была Констанцией, то обещала, что вспомнишь, но потом отказалась от своих слов. Не захотела даже попытаться.

Люси почувствовала, как у нее на глазах закипают слезы. Два года назад она постаралась выбросить тот вечер из головы. Накрепко его запечатала и спрятала. Кто мог об этом узнать?

— Он был одинок, ты знаешь. А ты — София, его большая любовь, говорила, что попытаешься.

— Что я должна попытаться вспомнить?

Люси с трудом узнала собственный голос: он был прозрачным, тонким и шипящим.

— Ты должна была попытаться вспомнить… его. — Эсме произнесла это громко и негодующе. — Должна была вспомнить, как любишь его. Он сказал, что вернется, и ты обещала, что вспомнишь его.

Голова Эсме дрожала, и, хотя она держала Люси за руки, у той возникло четкое ощущение, что тело женщины устремляется куда-то вовне.

— На войне. Ты ухаживала за ним. Он с трудом дышал. Ты понимала, что он умирает. Он не хотел покидать тебя, но ты сказала, что никогда не забудешь. Ты забыла, а он помнит. Он рассказал тебе, кто он такой. Он тебе доверял. Ты ведь знаешь, верно?

Люси невольно отпрянула.