Но сестры Уильямс, как и их отец, отказались участвовать в этой игре, единственной целью которой было позволить белым людям продолжать думать, что они не ра-систы, даже когда их слова и действия доказывали обратное. Они не приняли саму идею о том, что они должны приспособиться к «белому кодексу» теннисного мира. Вместо этого они снова и снова напоминали о своем отличии от других – с каждым взмахом украшенной бусинками косички, с каждой мощной подачей.
А Серена, в свою очередь, никому не позволяла забывать о своей устрашающей мощи: в самой первой статье о сестрах в The New York Times ее называли и «шаровой молнией», и «питбулем», и просто «прирожденной спортсменкой с яростными действиями у сетки»[22]. В 1998 году в St. Paul Pioneer Press появилась фраза: «Серена так ударяла ракеткой по мячу, что люди на трибунах пригибались, как будто уворачиваясь от него»[23]. «Мы с сестрой исповедовали силовой стиль, – вспоминала Серена в 2013 году. – Нам всегда было куда расти, мы всегда знали, как улучшить свою игру. Мы чувствовали, как совершенствовать подачи и как развивать еще бо́льшую скорость»[24].
Их сила и харизма вдохновляли весь теннисный мир, но сестры Уильямс отказались от бессмысленных церемоний, когда все ждали от них благодарности и признательности. Рассказывая о подобной позиции своих дочерей, Ричард Уильямс в одном из интервью для The New York Times выдал: «Я думаю о людях, которые помогли теннису как виду спорта стать таким, какой он есть сейчас… Нужно делиться с ними своим собственным опытом, а не держать все в себе»[25]. В интервью для Sports Illustrated Серена заявила: «Я никогда никого не боялась. И если я не окажусь на корте с кем-то зеленым метра в три высотой, то и не буду никого бояться. С другой стороны, благодаря моему росту и навыкам я могу напугать кого угодно»[26].
Такое противостояние семьи Уильямс и теннисного мира представляло Уильямсов как грозных противников, но также обнажало и их слабости, делая их уязвимыми для нападок и обвинений в организации договорных матчей, тем более когда талант Серены стал равняться таланту старшей сестры: девушки заболевали, получали травмы или снимались с турниров, чтобы не выступать на корте друг против друга. И хотя сестры не выказывали ни малейшего нежелания играть друг с другом («У Винус нет причин меня бояться, – заявила Серена в 1998 году. – Я никогда никого не боялась»), слухи и домыслы достигли апогея, когда Винус снялась с турнира Индиан-Уэллс в Калифорнии за четыре минуты до своего полуфинального матча против Серены [27].
Как сестры подтверждали в многочисленных интервью после того события, снятие с турнира в последнюю минуту вовсе не было частью махинаций: Винус и вправду была травмирована; сестры общались за день до игры, но никто так официально и не заявил о травме до самого матча. Но толпа так прицепилась к идее заговора, что освистывала Серену на протяжении всего матча и Ричарда с Винус, когда они пробирались к своим местам; свист и возгласы недовольства не смолкали и когда Серена поднималась на пьедестал, чтобы принять награду за победу над Ким Клейстерс. В ответ Ричард повернулся лицом к пятнадцатитысячной толпе и вскинул вверх кулак – жест, который некоторые истолковали как приветствие, означающее что-то вроде «власть – черным!». Позже он рассказывал прессе, что помимо свиста слышал в свой адрес и расистские угрозы – то, что люди хотели высказать ему в течение многих лет. «Белые люди давно хотели нам это сказать. На Индиан-Уэллс их, наконец, прорвало: «Вали отсюда, нигер! Здесь тебе не место. Мы не хотим тебя здесь»[28].
В последующие годы не прекращались споры о том, «а были ли расистские оскорбления?» – Винус, в свою очередь, утверждала: «Я слышала то, что слышал он»; но никто больше не мог поклясться, что слышал подобные выпады в сторону Уильямсов [29]. Тем не менее случай этот, результатом которого явилось бойкотирование турнира Индиан-Уэллс вплоть до 2014 года, стал определяющим моментом в истории Серены. Он являл собой нечто большее, чем победа или поражение в любом другом турнире: символ негодования, возмущения, недовольства и недоверия, определяющих мировой теннис и место сестер Уильямс в нем.
Неприкрытый расизм и вытеснение, с которыми сталкивалась семья в течение многих лет, казалось, только подстегнули Серену. Спустя два года она станет теннисисткой номер один в мире – подвиг, который включал в себя и победу над Винус на Уимблдонском турнире 2002 года (Серена тогда не проиграла ни единого сета), и первый, как его потом назовут, «шлем Серены» – четыре титула «Большого шлема» подряд. Ее превосходство стало бесспорным.
Тем не менее, как охарактеризовали Серену в газете The Guardian, «для многих сторонних наблюдателей она все еще половина или, может быть, чуть больше такого «сомнительного и весьма проблематичного» явления, как «сестры Уильямс», которые «захватили» мировой теннис своей силой и мироощущением»[30]. И, пожалуй, главное в «сомнительном и весьма проблематичном» миро-ощущении Серены, что те самые наблюдатели ставили ей в вину, – ее стиль в одежде.
Сестры Уильямс с самого начала бросили вызов традиционному дресс-коду теннисного мира; как ярко выразился шеф-редактор журнала Vogue Андре Леон Телли: «Они сожгли белые теннисные платья!»[31] И пока эти платья «горели», сестры стали музами для многих дизайнеров: в 1998 году они появились на обложке Vogue в одинаковых черно-белых платьях от Каролины Эррера, на Неделе моды в Париже в 1999 году эпатажный дизайнер Джереми Скотт представил платья, «вдохновленные сестрами»[32]. В 2002 году Серена выступала на Открытом чемпионате США в гладком, сексуальном и плотно облегающем черном комбинезоне, который тут же окрестили костюмом женщины-кошки. «Это мой новый дизайн, – сказала она журналистам. – Помогает мне быстрее бегать и выше прыгать. А еще он чертовски сексуальный. Я его обожаю»[33].
Британский таблоид The Daily Mirror заявил, что наряд «в стиле доминантрикс» стал «шоком для многих зрителей»; в Ottawa Citizen сообщили, что после этого случая «в каждом теннисном клубе появились модники и модницы, задающие тон»; обозреватель Sunday Telegraph написал: «Облегающий наряд служит лишь для того, чтобы акцентировать внимание на передней части тела и визуально увеличить еще и заднюю, и я постараюсь описать это так просто, как смогу: «весьма внушительно»[34]. Все эти выжимки из статей можно свести к одному высказыванию: «Этот костюм заставляет меня чувствовать себя неуютно».
Зрителям, привыкшим к плиссированным юбкам и теннискам без рукавов, тело Серены и вправду казалось «весьма внушительным» просто потому, что спортсменка отказывалась облачаться в традиционную (читай – женственную) одежду для теннисисток. Вместо того чтобы скрывать те части своего тела, которые отличали ее