Элис качалась на тарзанке. Яблоня цвела бутонами и ярко-зелеными молодыми листочками, дорогу не было видно из-за кроны. Конни пила кофе, который приготовила после обеда. Потом Элис крикнула «Привет!» кому-то, кого Конни не видела, и у ворот появился незнакомец. Он остановился, глядя на них. Сначала Конни подумала, что это какой-то репортер, который их отследил. Она боялась этого с тех пор, как они переехали в долину. Мужчина был молодой, с приятной улыбкой, очаровательный. Точно репортер. За плечом он нес рюкзак, в котором могла бы поместиться камера. Впрочем, вязаная шапочка придавала ему вид походника, так что, может, он просто гулял вдоль берега реки.
— Я могу вам помочь? — прозвучало так резко, что только что приземлившаяся Элис посмотрела на нее с удивлением.
Он, казалось, тоже немного оторопел. Улыбка дрогнула.
— Простите. Я не хотел вам мешать.
Не журналист, подумала Конни. Журналисты не просят прощения. Даже очаровательные. Она взмахнула рукой в знак извинения.
— Вы меня поймали врасплох. У нас мало посетителей.
— Я кое-кого ищу, — сказал он. Голос звучал уверенно.
— Да? — снова спросила она настороженно. Тело напряглось в готовности отпугнуть его, если он позовет ее по имени или попробует пройти через ворота.
— Миссис Элиот. Веронику Элиот.
— А-а… — Она почувствовала облегчение и любопытство. Что ему нужно от Вероники?
— Вы ее знаете?
— Да, — сказала Конни. — Конечно. Она живет в том белом доме в конце улицы. Прямо за перекрестком. Мимо не пройдете.
Он на секунду задержался, прежде чем развернуться, и она добавила:
— Если вы на машине, то внизу дороги есть карман для стоянки, где можно развернуться.
Причин не вести себя дружелюбно больше не было, к тому же ей стало любопытно. Машину она не видела.
— Нет, — сказал он. — Я не за рулем. Приехал на автобусе.
— Вот это да, смело! Вы рассчитываете вернуться домой сегодня вечером?
Он улыбнулся. Она подумала, что не может определить его возраст. Точно моложе ее, но ему могло быть от восемнадцати до тридцати. Она знала, что у Вероники есть взрослый ребенок, конечно же, образцовый потомок, читавший лекции по истории в Дареме. Но его друзьям наверняка было бы известно, где живет Вероника.
— Через пару часов должен быть обратный автобус до Хексема, — неуверенно сказал он. — И, если что, я могу взять такси.
— Вы родственник? — Она поняла, что это был первый нормальный разговор за много месяцев, и ей хотелось его продлить. «Как печально, — подумала она, — что мы до этого докатились!»
Он медлил с ответом. Простой вопрос, казалось, выбил его из колеи.
— Нет, — ответил он наконец. — Не совсем.
— Не думаю, что она дома, — сказала Конни. — Когда я шла из деревни, машины перед ее домом не было. И я слышала, что ее муж Кристофер уехал по работе. Хотите зайти на чашку чая и подождать? Если Вероника уехала на обед, она скоро вернется, и мы увидим отсюда ее машину.
— О, ну, если вас это не сильно затруднит.
И он открыл ворота и прошел в сад. Вдруг он показался не таким нервным, почти заносчивым. Конни на мгновение запаниковала. Что она наделала? Ей показалось, что она впустила в свою крепость беду. Молодой человек сел рядом с ней на деревянную скамейку с отлупливающейся белой краской и вежливо ждал. Она предложила ему чай, и он ждал, когда она его принесет. Но кухня была в задней части дома, и оттуда она не смогла бы присматривать за Элис. Конни казалось невозможным оставить дочь здесь с незнакомцем.
— Элис, пойдем со мной. Будешь официанткой. Принеси печенье.
Она надеялась, что у нее найдется печенье, потому что слова подействовали и Элис послушно поскакала за ней в дом.
Они поставили все на поднос поднос. Чайник, чашки, молочник и сахарница. Сок в стакане для Элис. «Я прожила в деревне слишком долго. Еще немного, и стану членом Женского института». Но это была плохая шутка. Вероника Элиот была председателем Женского института, и, конечно, Конни ни за что бы не пригласили туда, даже если бы она хотела присоединиться. Они вышли в сад. Конни несла поднос, а Элис шла за ней с печеньем на тарелке с цветочками. Но когда они обошли дом и вышли на солнечную сторону с видом на дорогу и реку, белая скамейка была пуста. Молодой человек исчез.
Глава четвертая
Когда Вера была ребенком, «Уиллоуз» считался респектабельным семейным отелем, известным на все графство. Одно из немногих ее воспоминаний о матери связано с тем, как однажды они втроем там обедали. Возможно, на день рождения матери. Наверняка это Гектор придумал. Ее отец всегда любил широкие жесты. Что они ели, она не помнила. Наверное, еда им не сильно понравилась. Послевоенные времена. Какой-нибудь переваренный шматок мяса и посеревшие от варки овощи. Но во всем этом было некое очарование. На рояле в углу играла женщина в длинном платье. Гектор громко, будто играя на публику, заказал шампанское, ее мать выпила два бокала и повеселела. Остальное, конечно, выпил Гектор.
Когда-то это был большой загородный дом, и через парковку все еще проходила извилистая подъездная дорога. Его построили на излучине реки, и, когда стоишь там, кажется, что ты на острове, — особенно в это время года, когда вода в Тайне поднималась от талого снега. Границы территории отмечали боскеты с ивами, корни которых сейчас были под водой. Местные историки говорили, что когда-то здесь жил один из археологов, проводивших первые работы по исследованию Вала Адриана, и в библиотеке, и в холле висели выцветшие сепии, изображавшие раскопки, мужчин в брюках гольф и женщин в длинных юбках.
Недавно отель выкупила небольшая сеть гостиниц с главным офисом на юге. Подвал превратили в фитнес-клуб, и ощущение, что это было место для очень состоятельных и роскошных людей, исчезло. Они даже Веру к себе пустили, боже! Но все же здесь сохранились некоторые требования. В обеденном зале джентльмены должны были находиться в пиджаке и галстуке. Хотя на мебели со временем появились царапины и потертости, было видно, что когда-то она могла претендовать на звание «роскошной».
В