– Вот именно! Потому-то я и не стал просить вас поискать мой автомобиль за дюнами, ведь я представления не имею, где он может быть.
– Вы очень легкомысленны!
– О, я так захотел поплавать в море обнаженным, что не смог побороть искушение. Морской простор звал меня.
– Я вас понимаю.
И верно, я хорошо понимала его. Мне казалось, что он так же одинок, как я, и потому природа оказывает на него такое же пьянящее воздействие. Но тут у меня зародилось одно подозрение.
– А вы были намерены вернуться на сушу?
– Вначале – да. А потом, когда плыл по течению, – нет. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно.
Он пристально взглянул на меня и медленно произнес:
– Но я не самоубийца, если вы это имели в виду.
– Именно это.
– Я люблю заигрывать с опасностью, в таких случаях я прямо-таки дрожу от азарта, и когда-нибудь, наверное, совершу что-то ужасно безрассудное, но не испытываю никакого желания умереть.
– Скорее, желание жить?
– Именно так.
– И бежать от чего-то…
Эти слова явно застигли его врасплох, и он плотнее закутался в плед, словно хотел отгородиться от моей, смутившей его, проницательности.
– Кто вы? – спросил он.
– А вы как думаете?
– Моя спасительница, – прошептал он с улыбкой.
– И все? А ну-ка, давайте проверим, наделены ли и вы даром фантазии.
– О, боюсь, что я освоил лишь алфавит, а с фантазией у меня плохо.
– Впрочем, разве это важно, кто мы на самом деле? Вот вы для меня – прекрасная живая статуя, которую я нашла на пляже, отогрела и сейчас одену во что-нибудь, дабы поскорее вернуть вашей жене.
Он нахмурился:
– Почему вы говорите о моей жене? Я не женат.
– Простите, недавно вы упомянули о своей…
– …семье. Я живу здесь с родными – родителями, дядями, кузенами.
До чего же я глупа! Я сболтнула, что он прекрасен, лишь потому, что считала его женатым, и теперь сгорала от стыда, как будто сама явилась перед ним неприлично обнаженной. Он внимательно разглядывал меня, склонив голову набок:
– А вы… разве ваш муж не здесь?
– Нет. Сейчас – нет.
Он явно ожидал более подробного ответа. Я же поспешила отойти к камину и начала ворошить горевшие поленья, пытаясь собраться с мыслями… Я понимала, что этот человек безумно нравится мне, и чувствовала, как меня охватывает смятение. Теперь я уже не хотела, чтобы он ушел, но в то же время никак не могла решиться сказать ему, что живу одна в доме. Вдруг он этим воспользуется… А собственно, чем этим? Соблазнит меня? Что ж, я не против. Обворует? Если вспомнить о его „костюме Адама“, то он скорее жертва воровства, нежели вор. Нападет на меня? Нет, не похоже, он не производил впечатления агрессивной личности.
Обернувшись к нему, я пошла напролом:
– Скажите, вы опасны?
– Смотря для кого… Для рыбы, для зайцев и фазанов – несомненно, поскольку занимаюсь и рыбной ловлей, и охотой. Но для всех остальных…
– Ненавижу охотников.
– Значит, вы ненавидите меня.
Он с улыбкой бросал мне вызов. Я снова уселась перед ним.
– Я заставлю вас изменить свое мнение…
– Мы знаем друг друга всего несколько минут, а вы уже намерены изменить меня?
– Мы совсем друг друга не знаем. – Запахнув поплотнее плед, он негромко продолжал: – Хочу ответить на ваш вопрос: нет, вам не стоит меня бояться. Я бесконечно благодарен вам за то, что вы вытащили меня из этой глупой переделки и храбро впустили к себе в дом. Но я не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством… Возможно ли позвонить отсюда, чтобы за мной приехали?
– Конечно. Но не хотите ли сперва принять горячую ванну? Это вас согреет…
– Я не смел просить вас об этом.
Мы встали.
– И еще… если бы у вас нашлась какая-нибудь одежда…
– Одежда?
– Ну да, рубашка, брюки… Можете не сомневаться, я, разумеется, верну их вам постиранными и выглаженными.
– Видите ли… у меня здесь нет мужской одежды.
– А ваш супруг?
– Видите ли… у меня нет и супруга.
Воцарилось молчание. Он улыбнулся. Я тоже. Потом упала в кресло, бессильно, как тряпичная кукла.
– Очень сожалею, что у меня нет мужа, чтобы выручить вас, до сих пор мне никогда не приходило в голову, что от мужа может быть какая-то польза.
Он со смехом опять присел на диван:
– А ведь мужья бывают очень даже полезны.
– О, я заранее знаю, что мне не понравится то, что вы собираетесь сказать! Но все равно, говорите… Так какую же пользу мог бы принести мне муж? Не стесняйтесь, начинайте…
– Например, составлять вам компанию.
– Для этого у меня есть книги.
– Сопровождать вас на пляж.
– Я хожу туда с моим спаниелем Бобби.
– Открывать вам дверь и пропускать вперед, когда вы куда-нибудь входите.
– Я прекрасно справляюсь с дверями сама, и мне не нужен муж, который пропускает вперед других. Нет, этого мало; чем же еще он мог бы мне услужить?
– Ну, например, заключил бы вас в объятия и стал целовать в шею, в губы.
– Вот это уже лучше. А потом?
– А потом он отвел бы вас в спальню и сделал счастливой.
– Даже так?
– Он бы любил вас.
– И это ему удалось бы?
– Мне кажется, вас совсем нетрудно полюбить.
– Почему?
– Потому что вы очень милая.
И тут мы невольно, бессознательно придвинулись друг к другу.
– А разве так уж необходимо выйти замуж, чтобы испытать все это? Разве эту роль не может выполнить возлюбленный?
– Да… – почти неслышно прошептал он.
Внезапно его лицо окаменело. Он откинулся назад, туго стянул на плечах плед, вскочил с места, окинул тревожным взглядом стены, заставленные книгами, и произнес совсем другим голосом, твердо и раздельно:
– Мадемуазель, мне очень стыдно за свое неприличное поведение. Вы так очаровательны, что я забыл о ситуации, заставляющей вас слушать, а меня толкнувшей на недопустимые высказывания. Прошу простить мне эти выходки. Не могли бы вы провести меня в вашу ванную?
Его голос звучал с новой, властной силой, и я подчинилась не раздумывая.
Впустив его в ванную, я пообещала, что одежда будет ждать на табурете у двери, и бросилась в свою комнату.
Торопливо распахивая шкафы и выдвигая ящики комодов, я вспоминала всю эту сцену. Что же со мною приключилось? Я вела себя как авантюристка, льстила ему, поощряла, распаляла… да, прямо-таки вынудила его к ухаживаниям… Во мне проснулось страстное желание понравиться, оно пронизывало все мои слова, все жесты и взгляды, побуждая превратить нашу беседу во флирт. Сама того не желая, я установила