– Знаешь, что будет еще большей трагедией? Если нас сомнет какой-нибудь грузовик, потому что ты вот сейчас пролетела на красный свет, – говорю я самым серьезным тоном. У меня самой есть водительские права, но нет пока приличной машины, а ездить в школу на стареньком папином драндулете я не хочу. Мама назвала его однажды «Зеленым Рыжиком» из-за ярко-зеленой окраски и ржавого бензобака. Кличка приклеилась, и с тех пор старичка все так и называют.
– Упс. – Чайна заливается краской и сжимает руль обеими руками. – Как думаешь, Харрисон с тобой разговаривать станет?
– Нет. Разве что будет метать убийственные взгляды в кабинете биологии. – Я пожимаю плечами и смотрю на ногти. Лак на одном держится из последних сил. – В любом случае между нами все кончено.
Наверно, поначалу будет нелегко и неловко, но школа достаточно велика, и избежать ненужных встреч можно при желании без особого труда. И коридоров в ней вполне хватает, чтобы выбрать альтернативный маршрут. Общий у нас сегодня только один урок, так что можно и потерпеть.
Мы въезжаем на школьную парковочную площадку и с ходу вкатываемся на свободное место, на считаные дюймы разминувшись с соседней машиной. Удержавшись от очередного выговора, хватаю рюкзак и осторожно, чтобы никому ничего не поцарапать, выскальзываю из машины. Когда мы придем сюда после занятий, под «дворниками», как обычно, будет записка – научись парковаться, мелочь!
– Надо бежать. У меня встреча с миссис Мур до занятий. Обещала помочь оформить заявление в колледж. Отловлю тебя потом. – Сунув под мышку папку, Чайна посылает мне с ладони поцелуйчик. Я ловлю его и засовываю в карман джинсов, а она поворачивается и бежит через двор.
Первый урок – в противоположном конце здания, так что я направляюсь к южному входу. Солнце еще низкое, утренний воздух свеж. Мне нравится. Зима, холод. Лето, оно невыносимое, но в Огайо баланс всегда восстанавливается, когда наша жуткая влажность сменяется снегом. Первые снежинки еще не упали, но скоро улицы заблестят белизной, покроются толстым ледяным одеялом, и от этой мысли внутри становится тепло и пушисто. Да, вот так.
Иду, опустив голову, смотрю на телефон и, наверно, в тысячный раз за утро обновляю странички соцсетей. Харрисон, после того как вытолкал меня из своей машины, никаких попыток выйти на связь не предпринял, а значит, мы с ним действительно подвели черту.
Я облегченно вздыхаю и поднимаю голову, потому что едва не столкнулась с Райаном Мэлоуном, общепризнанным гнусом нашего класса. Такой уж он есть. В десятом классе его даже отстраняли от занятий за то, что как бы случайно ввалился в девчоночью раздевалку.
– Привет, Ванесса, – говорит он, и я от изумления замираю на месте – раньше он не смел даже рот открыть, чтобы сказать мне хоть слово. Смотрю на него через плечо и вижу, как его губы кривятся в гнусной ухмылке, от которой мне тут же становится не по себе. С чего бы это ему со мной заговаривать? – Я только хотел сказать… Ты там классно смотришься. Просто огонь.
Что? Судя по мерзкому тону, на невинный комплимент это никак не тянет.
– Отвали, Мэлоун. – Морщу от отвращения нос и запахиваю плотнее куртку, закрываясь от его голодного взгляда. Вот уж натуральный фрик. Прибавляю шагу и оставляю его позади – не хочу даже рядом быть с таким уродом. Успокаиваюсь только за дверью школы и сразу направляюсь к своему шкафчику. До звонка лишь несколько минут, и в коридоре полно народу, голоса не умолкают, все обмениваются впечатлениями о потрясном уик-энде. Похоже, главная тема – вечеринка у Мэдисон Роуми, на которой была по меньшей мере половина выпускного класса. А появление там парней из футбольной команды Уэстервилль-Сентрал и стычка с ними наших ребят дают дополнительный материал для серьезных обсуждений.
Но скоро я замечаю – что-то не так. Протискиваясь через толпу, чувствую на себе сотни глаз. Стараюсь не поднимать голову, убеждаю себя, что мне это только кажется.
Но нет, не кажется. Замедляю шаг, поднимаю голову, оглядываюсь. Но ясности это не добавляет. Вокруг все в движении, все спешат, возле шкафчиков собралось несколько групп – там горячо что-то обсуждают. Но снова и снова я ловлю на себе любопытные взгляды. Вижу ухмылки. Слышу приглушенные смешки за спиной. Несколько ребят из младшего класса, как по команде, поворачиваются ко мне и прыскают от смеха. Что за чертовщина?
Быстренько оглядываю себя на случай, если явилась в школу в одном только лифчике или забыла застегнуть «молнию» на джинсах – это, по крайней мере, объяснило бы странную реплику Мэлоуна, – но нет, ничего такого. Может, по школе уже разнеслась новость о нас с Харрисоном? Может, все уже знают, что он вышвырнул меня из машины и оставил одну в Херитидж-парке? Да, возможно, но масштаб новости слишком мелкий, чтобы вызвать такой эффект. Мы ведь все-таки не встречаемся по-настоящему, не ходим на свидания, да и вряд ли кого-то так сильно интересуют наши с Харрисоном отношения.
Опускаю голову и иду по коридору дальше, к шкафчику. Вожусь с замком, набираю комбинацию и чувствую, что сердце бьется все быстрее и быстрее. В девятом классе я приклеила к задней стенке зеркало, и оно часто служило палочкой-выручалочкой. Еще раз проверяю, как выгляжу, но ничего особенного не нахожу – волосы в порядке, макияж в порядке, одежда в порядке… все в полном порядке. Но тогда почему же все так странно на меня смотрят? И если подумать, то вот я прошла по всему коридору, и никто со мной не заговорил.
– А ты, похоже, круто оторвалась на вечеринке у Мэдди, – раздается у меня за спиной глубокий голос.
Оборачиваюсь так быстро, что ударяюсь локтем о металлическую дверцу, и оказываюсь лицом к лицу с Энтони. Рядом с ним Ноа, а за ним тесным полукругом стоят другие ребята из футбольной команды. Я прижата к шкафчику, и выхода нет. Чувствую себя как в ловушке, но не удивляюсь. Все они друзья Харрисона, и сейчас мне придется терпеть издевки и насмешки, как было уже, когда я завязала с Ноа. Такой уж у парней менталитет – тупой менталитет стаи.
– Ну, вообще-то да, – говорю я, и они все хихикают, и их смех гремит у меня в ушах глухим звоном. Смотрю на них недоуменно, а они многозначительно переглядываются, закатывают глаза и вообще ведут