– Подожди. То ты говоришь, что вы с Маргаритой, то она тебе цветы помогала выбирать для другой. – Богдан наконец-то понял, что шум в ушах, который накрыл его где-то посередине рассказа друга, стих.
– Да не! Ритку я, конечно, люблю. Почти так же, как тебя, милый. Но тебя больше. Дольше и глубже! – Егор переключился на дурашливый тон, словно и не было только что серьёзного разговора. Поправил очки и улыбнулся собственной шутке.
– Так между вами нет ничего и не было? – Богдан тупил со страшной силой, ощущая всю мощь своей тупизны, и почему-то с неимоверным облегчением радовался этому состоянию.
– А что между нами может быть? – пожал плечами Егор. – Классная девчонка, работаем. Никакого интима. Ты ревновал, что ли? – Егор даже замер от внезапно вырвавшейся догадки. – Твою ж мать... Братан, так твоё "личное" это Маргарита?
– При чём тут она? С чего ты вообще взял, что "личное" – это обязательно про любовь? Может, у меня болезнь неизлечимая образовалась.
– Ага. Только я смотрю, лекарство мгновенно нашлось и стремительно действует. – Егор смял оборотку из пачки черновиков и запульнул в Богдана. – Лимон сожри, скотина. А то улыбка сильно отсвечивает.
Глава 6
Полгода в аду из-за собственных фантазий.
Идиот. И-ди-от.
Богдан никогда не влюблялся и не знал всей прелести побочных явлений этого чувства. Так вот оно, значит, как бывает... Адреналиново, ничего не скажешь.
А для человека, привыкшего контролировать всё и вся, даже слишком.
Егор совершенно железно утверждал, что у Маргариты никого нет. Насчёт того, как она относится к Богдану рассуждать не решился.
– Ну, нафиг. Я думал, что тебя знаю как облупленного, а ты оборотнем каким-то оказался, – Егор по-доброму ухмыльнулся, – влюблённым. А за Маргариту я тем более не ручаюсь. Может, вы два мудака, которые друг от друга шарахаются? А может, только ты... А она реально тебя побаивается. Разбирайтесь сами.
Богдан решил разобраться как можно быстрее.
Через месяц, когда слово "лошара" в смс от друга уже перестало казаться шуткой или обидным ругательством и стало наполняться реальным смыслом, Богдан понял, что тянуть некуда. Любимая девушка, всё-таки удивительная: её желаешь и боишься одновременно и с одинаковой силой.
– Маргарита. – Богдан услышал свой голос словно откуда-то со стороны.
Егора не было, а они задержались на работе, так как каждый доделывал что-то срочное.
– Да, Богдан?
И что, провожать её напроситься? Ни с того, ни с сего. Нелепость какая-то. В кино? Что к чему? Да и не хочется в кино от слова "совсем".
– Прости, ничего. Хотел спросить, где доп. соглашение к договору с "Триалесом". Вспомнил. Не надо.
Ссыкло. Какое же ты ссыкло! Акула бизнеса. Беззубая.
Богдан разозлился на себя. Это совершенно невозможное состояние. Что за раздвоение личности!
– Всё, – Маргарита выключила компьютер, – я домой. Ты ещё останешься?
– Нет, пойдём вместе. Завтра доделаю. Иначе до утра могу просидеть.
Они почти одновременно собрали вещи и встали из-за столов.
Маргарита протянула левую руку, чтобы открыть дверь, но правая рука, идущего справа почти вровень с ней Богдана сделала то же самое. Но на секунду позже. И оказалась поверх её руки.
В офисе погас свет.
Бесконечное мгновение спустя, не выдёргивая руки, она тихо, почти шёпотом сказала:
– Сейчас откроем дверь, отпустим руки и потеряемся в темноте.
– Значит, не стоит отпускать друг друга.
– Никогда такого не было.
– Со мной тоже.
– Я про отключенение света в офисе.
– А я про нас.
Богдан не лукавил. Он не умел хитрить и заигрывать. Он говорил ровно то, что чувствовал.
Её рука всё ещё не спешила освободиться из объятий его ладони, её запах витал как никогда близко: запах нежных весенних трав под каплями дождя, – тонкий, скользящий, едва уловимый аромат, который вот уже больше полугода заставляет его сердце биться чаще каждое утро, сводит с ума каждую ночь, приходя вместе с воспоминаниями...
Её образ настолько запечатлелся в его воображении, что сейчас, в кромешной тьме, ему казалось, что он видит её. Она повернулась и теперь они стояли напротив друг друга. Её глаза, губы... всё так близко, так реально...
– Я вижу тебя, – он протянул к ней левую руку, словно пытаясь удостовериться в реальности своего видения. Коснулся шеи. Богдан готов был поклясться, что увидел как Маргарита закрыла глаза вслед на его прикосновение, а голова её едва-едва уловимо откликнулась, потянулась за лаской...
Подбодренный откликом, большой палец его руки осмелел и медленно, по шее и скуле поднялся к щеке, чтобы там нежно ласкать её, неспешно выводя письмена любви и желания. Ладонь его, почувствовав страсть вожака, распахнулась и нежно потёрлась о её кожу.
Вторая ладонь Богдана, обуреваемая не меньшими страстями, поспешила наверх. Гладкая кожа Маргаритиной руки отзывалась теплой наготой. Ладонь скользила, всё смелее и смелее лаская на своём пути сначала запястье и локоток, а затем поднялась выше, бесстыдно нырнула под короткий рукавчик блузки и норовила дотянуться до трепетной и хрупкой ключицы.
Богдан готов был растерзать преграду в виде тесного рукава, но последние проблески разума выдернули его шальную руку... чтобы обхватить Маргариту за талию и крепко прижать к себе.
От его стремительного движения сумочка девушки упала на пол, и он тут же почувствовал её руки у себя на спине, осмелевшие, требующие, жаждущие объятий. Её волосы, огненными сетями метнулись ему навстречу. Он видел их так же чётко, как в каждой своей горячей бессоннице. Вместе с нитями её аромата, они опутывали его, околдовывали, лишали разум контроля, передавая бразды правления его телу...
Лицо Маргариты оказалось совсем близко. Большим пальцем Богдан скользнул по её мягким сомкнутым губам, которые слегка распахнулись в согласии. Неистовое желание переполняло его, заглушая нежность.
– Марго... – голос его тоже попал в плен и едва прорвался хрипящим шёпотом. – Марго, я люблю... – горячие его губы соприкасались с кожей её лица,