– Но деточка, это все придет… Так ты силы хотела? Чем тебе не угодили артефакты, коими тебя одаривали с рождения?

– Это не моя магия, а чужая, мам, – взбунтовалась я, вырывая свои руки из плена, чтобы сложить их в упрямом жесте на груди, вдобавок поднимая успевшее упасть покрывало.

– Так, ладно, пойдем. – Схватив меня снова за руку, королева заставила встать с кровати. Затем, окинув взором мой внешний вид, пару раз махнула рукой, и из шкафа к нам приплыло розовое муслиновое платье того же покроя, что у нее.

– Я это не надену! – взбунтовалась я, глядя на бледно-пунцовый цвет, что попа младенца, намекающий тем самым на девственность и чистоту. Куда уж мне теперь в таком щеголять.

– Красное надеть не позволю! – С этими словами королева притянула из распахнутых створок следующее платье, ярко-желтое. Уже хоть что-то. Потому молча стянула с себя рубашку и, вытянув из тумбочки нижнее белье, оделась под пристальным взглядом матери.

– И все-таки ты стала женщиной, – констатировала она после критического осмотра моей наготы. Что там она увидела, увы, мне неведомо, однако я себя действительно чувствовала иначе.

– Знатно с тобой порезвились, – скривившись, проронила мать. – Он хоть был один?

– Один, мама! – воскликнула я, выуживая свою голову из удушливого плена платья. В талии, что ли, раздалась, или портная с размером ошиблась? Ибо ткань досадливо натянулась на теле, мешая дышать.

– Ладно, не злись, сама все это начала, – примирительно пропела мать, поворачивая меня спиной к себе, дабы помочь со шнуровкой. Я же, воспользовавшись моментом, попыталась ее разговорить:

– А мы куда?

– Куда-куда, к придворной ве… гадалке, – неожиданно для нас обоих проворчала матушка, прибавляя, прежде чем прикрыть ладошкой рот: – Проверять тебя будем.

– Что-что?

– Ну, судьбу твою глянем да подумаем вместе, как дальше быть, – поправилась она.

А я отчетливо почувствовала, что врет. Как? Ума не приложу. Просто внутри все противно зачесалось, и голос в голове протянул недвусмысленные слова: «Это ложь».

Видимо, заметив бурную реакцию на моем лице, мать осела на кровать и охнула, попеременно открывая и закрывая рот.

– Ты-ты почувствовала?

– Да, – честно призналась, не сумев утаить радости в голосе. Однако королева лишь сильнее огорчилась, приговаривая:

– Тогда тем более идем.

Открыв портал посреди моей комнаты, она пригласила меня пройти в воронку первой. Ступила и тут же испытала ни с чем не сравнимое чувство удовольствия от сжатия и встряхивания желудка и всего его отсутствующего содержимого, потому и попросила жалостно по прилете:

– А может, мы вначале поедим?

– Что, доченька, уже жор напал? – произнесла она с упреком, притом стараясь не повышать голос.

– Да я не ела больше суток! – протянула еще более жалостливо, используя весь свой актерский талант на максимум.

– Вот у ведьмы и поешь, наверное. Мы почти пришли. – Орсиния величественно кивнула в сторону домика, ютившегося у крепостной стены нашего замка, причем с внутренней ее стороны.

Я же не удержалась от комментария:

– Вот так чудо, сколько здесь жила, ни разу не видела.

– И не увидела бы, если б доча не навела, – проворчала какая-то старуха, выйдя на порог. Постойте, она сказала доча? Моя мама, что ли? Так ведь бабушка же у меня была… Так-с, сейчас бы вспомнить.

– Не хотела тебе говорить, но придется, – сообщила матушка, буквально впихивая в гостеприимно распахнутую дверь, а очутившись внутри, она как будто бы и вовсе ниже стала и даже сгорбилась немного.

– Ну что, привела-таки внучу мою. Раньше надобно было! – проворчала старуха, стуча ладошкой по столу. На что матушка ей ответила возмущенно:

– Да как бы я это от приставленного стража скрыла и тем более от вездесущих Кое Доенов?

– А придумала бы оправдание, сама же успешно скрываесся, когда срок приходит ворожить, – проворчала бабуля, поворачиваясь наконец ко мне со словами:

– Жвана Хитрая я, Тирочка, давненько тебя в гости ждала, чуяло мое сердце, маесся ты от раздумий горьких.

– Да… Не таких уж и горьких, – проворчала мать и бесцеремонно села на отодвинутый магией стул. – Чудом перед мужем себя не выдала, как узнала подробности да детали похождения Тиры.

Я от удивления даже рот открыла. Вот всего ожидала и ничему бы не удивилась. Однако во всем безупречная матушка на моих глазах вдруг превратилась в самую обычную сутулую женщину, дочку ведьмы к тому же. Нет, безусловно, любить от этого я ее меньше не стала и даже больше. Вот только обида за самый настоящий обман и подлог рвалась наружу. И ведьма это заметила, успокаивая заранее:

– Ну-ну, не обижайся ты на мать свою. То моя была идея, сосватать ее за королевича, и вона результат.

– Да уж. Услужила. – Орсиния обхватила лицо ладонями, скрывая отразившуюся на челе усталость, и закрыла глаза, блаженствуя от временной передышки.

– Так зачем пожаловала? – вопросила Жвана, обратившись в этот раз к своей дочери.

Да уж. Сколько ни учила генеалогическое древо, а все без толку оказалось, ибо большая часть венценосных родственников как раз обреталась по материнской линии. В которую, судя по ученым трактатам архивариусов, затесались даже эльфийские предки. Выходит, это все ложь? Правда, услышав следующие мамины слова, и вовсе со злобы чуть не пнула стоящий рядом стул, да только ноги свои пожалела.

– А проверь-ка ты Аитирель на будущее потомство, а?

– Тьфу-ты ну-ты. – Сплюнув в угол, ведьма воззрилась на меня с неодобрением. – Таки учудила, да?

Вместо меня ответила матушка, вещая, чуть ли не лежа головой на столе.

– Даже более тебе скажу, добралась до Кааргды и прошла инициацию.

На что ведьма с улыбкой погладила дочь по голове и подмигнула мне со словами:

– Вот так-так. Ха, Синька, все равно вряд ли тебя переплюнет.

– Ма, вот только давай без сокращений, привыкну же, – проворчала королева, поднимаясь со стула, и вытянулась по струнке, снова превращаясь в идеальную женщину: душевную и лучисто улыбающуюся всем подряд, точнее – мне и бабушке Жване.

А пока я думала, ведьма в несколько быстрых движений ощупала мой живот, прикрыв глаза, да грызанула зачем-то ноготь на мизинце.

– Н-да, – только и ответила она. Затем взяла и ка-ак гаркнула: – Вон отседа обе. Думать буду.