Мужчина дал мне выплакаться, больше ничего не спрашивая и никак не комментируя только что случившуюся истерику. Так и уснула, зареванная и обнимающая мужа.
На утро Сергей все-таки не выдержал и спросил:
– Никки, что с тобой происходит?
– Не знаю, – ответ уже стал привычным.
– А если подумать, – чуть надавил он. – Я все делаю для того, чтобы тебе было хорошо. Я закрыл глаза на то, что произошло между тобой и альфой, – про себя усмехнулась. Закрыл глаза... как же... Его хватило ровно на сутки, чтобы не вспоминать о Воскресенском, – а ты ведешь себя... – он замолчал.
– Как веду?
– Как неблагодарная... Я не знаю, Нпик. Просто складывается ощущение, чато злобный муж насильно увозит ттебя от нежно и горячо любимого оборотня, – уисмехнулась. Теперь открыто. Какая чушь! Это надо такое выдать, я... и влюбилась в Воскресенского. Так не бывает. Уж во что я точно не верила, так в любовь с первого взгляда, особенно при наличии истинных пар. Вот в любовь с первого запаха... хотя, то было не любовь, а скорее вожделение. Страсть. Необходимость.
– Ты говоришь глупости, – перебила его. – Просто я чувствую чертову вину и не могу ничего с этим поделать.
– Это хорошо, – я от негодования чуть приоткрыла рот. Слова, буквально, застряли. Хорошо? Хорошо?!
– Хорошо? – наконец, медленно произнесла.
– Не заводись, милая. Я не в том смысле. Хорошо, что у тебя нет никаких чувств к этому, – брезгливо произнес Сергей. – Просто я помню, как ты сказала, что тебя тянет к нему. Я тут подумал, что, вероятно, он что-то сделал с тобой. Кто знает, на что способен альфа на самом деле, – протянул супруг. Я тогда не обратила внимания сколько злости, сколько зависти к возможностям Воскресенского было вложено в слова супругом. Он, словно, выплюнул последнюю фразу. Списала все неприятие Сергеем альфы на нашу с ним мимолетную связь. Какому мужчине будет приятно осознавать, что твоя жена, которая по всем законам должна бы быть верна, все-таки умудрилась изменить? Только несколько месяцев спустя, анализируя и пытаясь понять действия супруга, вернулась к этому моменту.
– Давай перестанем вспоминать Воскресенского, – попросила супруга. – Дай мне немного времени, Сережа, и все наладится, – безусловно, я не могла гарантировать, что все будет так, как прежде. Но продолжала искренне верить в то, что все непременно наладится между нами. Со временем, конечно. Главное, что теперь меня и Воскресенского разделяло расстояние, а скоро непреодолимой преградой станет время. Отчего-то я не сомневалась, что Влад Кровавый даст нам приют и защиту в собственной стае. Правда, вот у супруга такой уверенности в этом не было, но он согласился забыть о Воскресенском... или сделал вид.
На следующее утро Сергей, словно, забыл обо всем. Делал вид, что ничего не произошло. А я получила дежурный поцелуй в щеку. Улыбнулась. Было приятно, что супруг прислушался к моим желаниям. Хотела поблагодарить, но вовремя одернула себя, решив, что за такое не благодарят как бы. Благодарность в данном случае выглядела бы по меньшей мере глупо и оскорбительно прежде всего для самого мужчины.
Мы позавтракали и снова отправились в путь.
Ближе к обеду, когда до территорий Влада Кровавого оставалось чуть больше ста километров, Сергей произнес:
– Мне все-таки не слишком нравится, что мы идем к этому извращенцу, – заявил супруг. А я чуть не потеряла управление автомобилем. Водительских прав у Сергея при себе не было, поэтому я была неизменным водителем. С трудом, но автомобиль удалось удержать на дороге, хотя машина заложила знатный вираж. – Осторожнее, Никки, – сделал недовольное замечание мужчина.
– А ты осторожнее в выражениях, – предупредила в ответ. Для меня Соболев был последней надеждой и вероятной защитой, а уж никак не извращенцем. – Зачем ты оскорбляешь незнакомого оборотня?
– Можно подумать, ты не наслышана о его репутации? – насупился супруг.
– Наслышана, конечно, – отмахнулась.
Владслав Соболев... больше известный, как Влад Кровавый. Успешный делец. Олигарх. Жестокий и сильный альфа. Пришел к власти по трупам, за что и получил свое прозвище. Сейчас его смело можно было назвать хозяином большей части российских стай. Если бы хотел, думаю, он мог бы претендовать на звание Альфа России. Но он отчего-то не спешил расширять свои владения. Просто несколько лет назад резко завершил свою завоевательную деятельность, прочно удерживая уже имеющееся.
Приезжал к нам в стаю пару-тройку раз, насколько я понимаю, с проверками. Тот же Кирилл Воскресенский приносил ему клятву верности на крови и официально считался бетой. Но все по привычке называли его альфой. Ведь мой случайный любовник, действительно, был и оставался вожаком собственной стаи. Насколько я понимала, Соболев не слишком вмешивался во внутренние дела подчиненных стай.
Естественно, я не была знакома с ним. Видела лишь издалека. Но, как и большинство полукровок, способных к частичной трансформации, принесла клятву верности на крови. Поэтому можно было смело сказать, что он – мой альфа. Я имела полное право просить у него защиты от произвола, учиняемого его бетой, то есть Воскресенским.
– И ты считаешь нормальным устраивать то, что устроил он? В конце концов, бандитские девяностые остались еще в том веке. А этот... – Сергей замолчал, видимо, произнес крепкое словцо про себя, – не оборотень, а обыкновенный бандит.
Меня всегда поражала способность супруга делить мир на черное и белое. У меня складывалось такое ощущение, что он до сих пор не мог принять мир оборотней с его порой жестокими законами и существующей иерархией. Хотя он был осведомлен о нем с самого раннего детства.
– Ты ему только об этом не скажи, – усмехнулась, но вышло это очень мрачно.
– Ты меня совсем за дурака принимаешь, Никки? – огрызнулся Сергей.
– Сереж, – примирительно начала, – мы с тобой это сто раз обсуждали. Ты ведь знаешь нравы и обычаи оборотней, – бросила быстрый взгляд на мужа и успела заметить, как тот поморщился. Я как-то раньше никогда не обращала внимания на то с каким пренебрежением он отзывался о моих собратьях, хотя и сам носил в своей крови частичку доли оборотней. А сейчас было похоже на то, что муж считал людей, к касте которых себя причислял, высшей категорией.
Знала я несколько чистокровных оборотней, которые считали себя выше