«Ну вот, сейчас ка-а-а-ак скривится, будто что-то кислое съел, – уныло предположила девушка, но, вопреки ее ожиданиям, рыжеволосый чуть прищурился, скользя взглядом по фасаду за «блондинкой», по людям за ее спиной, и… остановился на Джемме. Нарочито медленно поправил рукой, затянутой в белую перчатку, отворот черного пиджака с какой-то изящной нашивкой, разглядеть которую ведьмочка со своего места не могла. А потом улыбнулся странной, загадочной улыбкой, превратившей его и без того красивое лицо в необыкновенно притягательное. Девушка даже дышать перестала, зачарованно глядя на незнакомца. А тот подмигнул ей и, махнув на прощанье, скрылся в арке.
– Перегрелась? – раздался за плечом голос гробовщика.
– А? – с трудом вырвавшись из плена приятных мыслей, произнесла ведьмочка.
– Чего улыбаешься, как пришибленная? Перегрелась, говорю? Ничего, в холодильной в себя придешь! – как-то слишком уж зловеще прошипел Эдгард и тоже улыбнулся, но, в отличие от рыжего красавчика, мрачно-предвкушающе, словно задумал какую-то гадость.
«Неужели опять полы мыть заставит в надежде, что я воспользуюсь последним пунктом составленного ночью контракта и сама от него уйду? – загрустила Джемма. – А вот и нет, дьер гробовщик! Работой ты меня не напугаешь, трупами тоже… разве что приставать начнешь, хотя и эту проблему можно решить, если будет желание». – Она смерила его оценивающим взглядом, но, заметив, как черная бровь мужчины вопросительно приподнялась, быстро переключилась на стоящую у ног корзину.
На вид дьеру Эдгарду было лет тридцать пять – сорок. Внешностью он обладал не отталкивающей, хоть и несколько мрачноватой из-за черной одежды и обычно угрюмого выражения лица. Будь сердце ведьмочки свободно, она бы наверняка заинтересовалась этим мужчиной, сейчас же ей не хотелось даже думать о возможности таких отношений. Наемница и работодатель – идеальный вариант! А если гробовщик все же попытается перейти границы дозволенного, что ж, она всегда сможет отправиться искать счастья на материк или… сдастся на милость победителя, который, в отличие от дьера Аттамса, копию покойной жены в ней не увидит! Последняя мысль причинила почти физическую боль и пробудила тоскливые воспоминания. Как он там… дурак упрямый? А как девочки?
– Домой пошли, бесполезная ты моя! – скомандовал гробовщик голосом далеким от того, который предпочитают воздыхатели в общении с будущими пассиями.
Легко подхватив корзину с покупками, он зашагал вниз по улице. Ведьмочка, опомнившись, бросилась следом. Она была счастлива, что не ей приходится тащить эту громадину. А еще потому, что недавние опасения беспочвенны, ибо дьера Дорэ куда больше интересуют гвозди да покойники, нежели ее женские прелести. А может, причина ее хорошего настроения крылась в многообещающей улыбке незнакомого юноши, напомнившего Джемме о беззаботных годах, когда все мысли ее вертелись вокруг учебы и вечеринок, устраиваемых женской и мужской школами магов и ведьм. Отчего-то в душе жила уверенность, что встреча с рыжим отнюдь не последняя, и это интриговало.
В доме дьера Дорэ
Эдгард, достав со стеллажа коробочку с особо стойким гримом, задумчиво повертел ее в руках, глядя на голубоватый оттенок испещренной морщинами кожи одной из усопших, которым следовало завтра утром выглядеть наилучшим образом. Ведь это будет последний парадный выход в их жизни. Две старушки-близняшки прожили долгую жизнь и, как часто бывает с единорожденными[18], умерли в один день, дружно подавившись косточками из вишневого компота. Совпадение, конечно, навевало подозрения, но уверенные в воле судьбы потомки предпочли дорогому расследованию такие же недешевые похороны, тем самым сэкономив, ибо обряд погребения старым любительницам вишни проводить бы все равно пришлось. Будь бабушки моложе семидесяти пяти лет, причины их смерти выясняли бы городские власти, но… обе женщины разменяли уже девятый десяток, потому их случай мало интересовал горгон. А вот гробовщик, признаться, подумывал над тем, чтобы приглядеться к старушкам повнимательней. Причем не только снаружи, но и изнутри.
Вскрывать тела ему приходилось в трех случаях. Первый – в завещании покойного клиента содержалось его желание быть забальзамированным, чтобы покоиться в прозрачном гробу среди предков в фамильном склепе. Второй – в ПБ с таким невинным с виду названием «Последний цветок» являлись немногословные дьеры в черной форме с золотыми нашивками Городских Гончих и, передав Дорэ тело вместе с сопроводительными бумагами, так же молча покидали контору. Третьим пунктом, из-за которого гробовщик мог достать из тайника свой черный саквояж с набором идеально заточенных сверкающих инструментов, было его собственное любопытство. Как, например, сейчас… в присутствии двух бесповоротно мертвых дьер, которых якобы убила вишня. Однако на все требовалось время, а ему этих самых дьер еще нужно было загримировать, причесать, одеть и обложить цветами, за которые заплатили родственники. Невольно вспомнилась бледная личина нанятой ночью ведьмочки.
А может, не стоит ограничивать ее обязанности работой кухарки и прислуги? Ведь и дураку понятно, на что девчонка рассчитывала, набиваясь к нему в помощницы. Усопших она не боится, как показало испытание уборкой. Желудок тоже вроде у нее крепкий, во всяком случае, зеленела во время наведения чистоты в рабочих помещениях ведьма только поначалу, а потом, как говорится, даже во вкус вошла. Бормотала себе под нос какую-то песенку и трудилась на благо нового работодателя, упорно доказывая, что ей море крови по колено и горы трупов по плечо. Упорная девочка. Эдгард уважал таких.
Положив коробку с гримом на стол рядом с одной из умерших сестриц, мужчина покосился на вторую – ту, что возлежала на каталке чуть поодаль, затем на потолок с ярко горящими лампами, заправленными свежей порцией свели. Так уж получилось, что кухня в доме располагалась как раз над комнатой, где он сейчас находился. И, несмотря на толстые стены и перекрытия, очередной концерт колдующей над плитой ведьмочки был слышен даже здесь. Слава Марне, медведь Джемме на ухо не наступил: голос у нее был довольно приятный, да и ритм она ловила хорошо. Но привыкшему к тишине гробовщику ее песни в стенах похоронного бюро все равно казались несколько… неуместными.
– Позвать или не позвать? – спросил мужчина лежащую на столе покойницу. Та, естественно, промолчала. – Глядишь, будет и от лилового дара польза, – продолжал рассуждать он вслух.
Хотя при таком раскладе девчонка вполне могла прописаться тут навечно, довольная возможностью практиковать полученные в школе ведьм знания на мертвецах. А он не хотел оставлять ее надолго. Он вообще не желал чужого присутствия в его личном храме смерти. Только он… и покойники. Идиллия! А тут бегает по лестницам живое существо в