— Полочку сделай, — подсказал дедок и строго посмотрел на женщину черными, как угли глазами, из-под лохматых седых бровей, — мне тоже нелегко будет.
— Хорошо, — сказал голос Лиды.
— Засиделся я у тебя, пора мне, — дедок спустился на стул, соскочил на пол и засеменил к порогу. Послышался звук открытой и закрытой двери, но сама дверь при этом не двигалась.
Еще с полчаса женщина сидела в оцепенении, а потом, как будто поднятая неведомой силой, встала и пошла в спальню. Легла на кровать и закрыла глаза, на нее повеяло холодом, казалось, она проваливается в сырое и темное подземелье.
Утром, проснувшись, Лида вспомнила страшный ночной сон, пытаясь стряхнуть наваждение, пошла на кухню готовить завтрак мужу… На столе стояли две кружки, вазочка с печеньем и пустая пиала в меду…Женщина села на стул, обхватила руками голову и подумала, что сходит с ума. Про ночного гостя она никому ничего не сказала, но на другой же день, попросила мужа прибить полочку за трубой.
— Зачем тебе там полочка? — удивился Коля.
— Мыло буду сушить, — придумала Лида, — лучше пенится.
Каждый четверг, поздно вечером, когда муж спал, она обязательно оставляла сушки и пиалу с медом на полочке и чашку с чаем на столе. Утром мыла «посуду дедка», а в следующий четверг, опять оставляла ему гостинцы к чаю.
Через неделю она поняла, о каком «Худе» говорил дедок. Коля начал приходить с работы «навеселе»: то день рождение друга, то премия на работе, то «помочь» соседям, то кому-то отвезти — привести (муж работал водителем). Лида отпаивала мужа рассолом, приводила в чувство, уговаривала, плакала. Коля обещал, что это в последний раз, и дальше все будет хорошо. Но, проходила неделя, вторая и все повторялось.
После рождения дочери Вали муж изменился, нянчился с ней, помогал купать, носил на руках. Лида подумала, что наконец-то пришло счастье, и через год родила вторую дочь — Свету (предсказание дедка сбылось). Вроде бы, наладилось счастье в семье.
Постепенно Лида привыкла, что у них в доме живет странный «постоялец». Она слышала про домовых, но их никто не видел, а присутствие дедка, она ощущала постоянно. Зимним морозным вечером, баюкая дочь, она явно слышала его скрипучий продолжительный кашель. «Простыл дедок, — подумала женщина, — такой холод на улице». За один вечер она связала длинный теплый шарф и повесила на полочку, утром шарф исчез. «Теперь ему будет теплее», — подумала женщина. Она заботилась о «постояльце» как могла: вязала ему варежки, теплые носки, шила крепкие пояса, дедок принимал подарки, и жизнь шла своим чередом.
О его существовании никто не знал. Лида хорошо помнила слова матери — «Сила иконы в таинстве». Скажи Лида кому, что у нее живет маленький человечек и ест сушки с медом по четвергам, ее бы посчитали за сумасшедшую. Она свято хранила свою тайну.
Через год после рождения Светы муж опять запил. Являлся глубоко за полночь, хорошо хоть не будил семью криками, не требовал закуски на стол, а пьяный засыпал на полу у порога или на диване. Не понимала Лида, что происходит, почему Коля так себя ведет, что заставляет его пить. Дома у них все было хорошо. Лида всегда отлично готовила, за домом следила, детьми занималась. Хоть весь в грязи приползал муж на порог ночью, утром он уходил на работу чистый, в свежей отутюженной рубашке.
Временами на мужа находило прозрение, он осознавал весь ужас происходящего, плакал, просил прощения, говорил, что и сам не понимает, почему его ноги несут не домой, а к дружкам — алкоголикам. Клялся, что больше не будет пить, умолял не бросать его. Выдерживал неделю, а потом опять срывался. С каждым разом запои продолжались все дольше, зарплату мужа Лида не видела. Свекровь уговаривала ее терпеть и ждать, перебесится Николай, и все найдет на лад. «Что же делать, — убеждала она, в очередное посещение, — все мужики такие. Скажи спасибо, хоть не бьет. На мне, только одной печки не было, а сейчас хорошо живем, детей вырастили. Все женщины терпят, судьба такая». А в разговорах с соседями, в пьянстве сына открыто винила невестку. Лида металась между работой, детьми и пьяным мужем. И, казалась, вырваться из этого круговорота уже не было возможности.
Глава 2
Встречный пассажирский поезд своим сигналом вывел Лиду из задумчивости. Полина пила чай, вприкуску с конфеткой.
— С детства так люблю, — улыбнулась она, — несладкий чай и конфетка вприкуску.
— Все думаю над вашими словами, — проговорила Лида, — я не верю, что случайная встреча может изменить женщину моего возраста. Только добавит новых проблем и ничего больше.
— Не надо бояться новых проблем, они могут привести к позитивным эмоциям, — не соглашалась психолог, — вам всего тридцать пять, а за вами уже тянется шлейф прошлого. Вам надо порвать с ним, оно не дает вам нормально жить и смело глядеть на жизнь». Она посмотрела в окно. «Прошлым летом, отдыхая на море, мне посчастливилось взойти на вершину горы Ачишхо, это не далеко от Красной поляны. У нашей группы был замечательный гид, он рассказал удивительную легенду. Послушайте, вам будет очень полезно.
— В стародавние времена, от горных хребтов Кавказа до берегов Черного моря, простиралась величественная и загадочная Колхида. Слава о богатой и хлебосольной стране разносилась по всему миру. На ее благословенной земле жили племена смелых и отважных людей, они корчевали огромные деревья, строили дома, пахали землю, разводили виноградники, делали вино, в реках мыли золото. В гаванях стояли чужестранные корабли, а торговцы на базарах предлагали всевозможные иноземные товары. Смелые и храбрые горцы совершали самые безумные подвиги ради своих возлюбленных, а возлюбленные готовы были умереть ради своей любви.
Взметнули свои вершины в голубое небо, горы Северного, Западного и Южного Лоюб, что лежат южнее старшего брата Кавказского хребта. Из снежных вершин трех гор вытекал тонкий ручеек реки Брухонты, умываясь в чистой воде озера Кара Баш, она срывалась в бездну водопада, а набравшись сил в глубокой купели, пробивала дорогу по узким ущельям горных хребтов Аибга-Ачишхо, Ахцу-Кацирха, Ахштырь и стремилась на встречу к Черному морю.
У вершин горы Ачишхо, что в верховьях реки Брухонты, в стране Абзаги, жили племена абазин. На границе со снегами обосновали они свои жилища, поэтому и называли себя медозюи — «люди, рожденные в снегах». Все в своей стране они назвали по своему: гору Ачишхо — Медозюи-Кушх, что значит — гора медозюев, а реку Брухонта — Мидзюмта, что значит — река, рожденная в снегах.
Любили абазы свою страну: высокие горы и глубокие ущелья, густые леса и альпийские луга, звенящие реки и чистый воздух. И сами были под стать своей великой стране: стройные