Только старушка Манучера и не думала стареть. Хозяин ей мотор заменил. Сердечко. Всю ходовую часть перебрал, отладил, лонжероны сделал из легированной стали, чтоб ржа не ела. Ну, конечно, веселенькие чехлы постелил — приличную женщину прокатить не стыдно.
— Под фрау катишь? — смеялся Николай Николаевич, на что Манучер с той же интонацией отвечал:
— Я мужик авто-мото…
За рулем он сидел куль кулем, то есть спокойно. Руки у него безвольно расслаблены, во всей широкоплечей жилистой фигуре проглядывает кошачья мягкость, позволяющая в любое мгновение собраться и сразу же отреагировать лучшим образом на любую дорожную непредвиденность. Он профессионал. В его манере не замечалось блеска многоопытных частников, для которых езда, в общем-то, радость, отвлечение от основной работы, отдых и спорт. Он работал. И манера его работы внешне была неприметна. «Мое дело рулить», — говорит он. И рулит, точно выдерживая свой курс, без азарта и без напряжения. Стрелка на спидометре застыла на отметке «90» и не дрогнет.
Мы едем в Дмитров.
— Смирная у тебя машинка, — говорит Николай Николаевич.
— Проверенный аппарат. Не первый год вдвоем.
— Легко бегает. Клапана постукивают.
— Распредвал. Отлажу. Чего ей, дурехе, не бегать.
Я присмотрелся к тому, как ведет Манучер свой автомобиль, и скоро понял: за рулем виртуоз. На забитом шоссе гремели навстречу тяжелые самосвалы, дымили межгородские автобусы, лихачили молодые солдаты — Манучер ехал себе и ехал, вроде бы никого не обгонял, в левый ряд не лез, а все получалось, он впереди. Догадавшись, что меня занимает, Николай Николаевич рассказал историю, годную для застольного «кавказского» тоста: четыре человека — двадцатилетний, тридцатилетний, сорокалетний и пятидесятилетний — после кораблекрушения попали на необитаемый остров в безбрежном океане, слепящем, как асфальтовое шоссе. Попали на остров, и у них бинокль — и все. Двадцатилетний смотрит, видит вдалеке на таком же острове — прекрасная девица, тоже, наверное, попала в результате кораблекрушения. Он сказал: «Ребята, я поплыл!» И в воду — бух! Тридцатилетний прикинул расстояние. «Эх, — говорит, — потонет парень. Надоть плот строить, Кон-Тики». Построил и поплыл. «Чудаки, — сорокалетний заметил, — чего суетиться? Сама приплывет». А мужичок пятидесяти годов взял оптический инструмент, посмотрел, поглядел на соседний остров, на красавицу, под развесистой пальмой она стояла, надо думать, и говорит: «Ну посмотрел, и довольно. С меня хватит». Мы помолчали.
— Это как понимать? — поинтересовался Манучер. — Они что, автомобилисты?
— А пусть и так. Это без разницы. На необитаемый остров они попадают в одних плавках после кораблекрушения, — уточнил Николай Николаевич, — это аналогия: когда ты за рулем, ты, Манучер, сочетаешь в себе нетерпение двадцатилетнего, энергию тридцатилетнего, расчетливость сорока лет, ну, и мудрость, хочу сказать, которая появляется в пятьдесят.
— Какая уж мудрость!
— На трассе ты, конечно, король! И это не просто так, тут насобачиться надо.
— Манучер Сергеевич, объясните, как это у вас получается? — спросил я, и эта просьба была Иноземцеву приятна. Он улыбнулся, блеснув золотым зубом, сказал:
— Это опыт.
Интонация его голоса предполагала, что слушателям ясно, опыт — не божий дар, дело наживное, приобрести его может каждый, хотя это совсем не так просто:
— Мне рассказывали, когда Ботвинник играл со Смысловым, — продолжал он, — то вот там… Это не вы мне, Николай Николаевич, и рассказывали? Ну, в общем, кто-то травил из шоферни, не важно. Суть в том, что Ботвинник думает на пять ходов вперед. Я так не умею. Ни в шахматы, ни в шашки. Сядут, бывало, ребята в гараже, не тяну. Дуб. Зато на трассе я думаю за три автомобиля, не считая своего. Свой я веду само собой. Даю пример: вон, глядите, впереди дурачок хочет левый поворот делать и начал перестраиваться, а назад не смотрит, не глядит и, что там творится, не соображает, а зря. Сейчас ему самосвальщик врежет и будет прав. Хотя, может, и не врежет. Обойдется. Мы же тем временем, что бы у них там ни вышло, будем держаться с краю и проскочим, пока они разбираются. Для себя я всю эту обстановку не формулирую, но вы спросили — я сказал.
Николай Николаевич обернулся ко мне, со значением прикрыл глаза, кивнул, я, мол, обещал, теперь набирайтесь ума-разума, еще не то услышите.
Так вот с разговорами мы ехали и ехали и наконец приехали на Дмитровский автополигон, и, как оказалось, приезд наш пришелся на неудачный день. Накануне тихим утром, когда низко по росной земле стлался туман, на скоростном кольце голубой «форд» — его сравнивали с нашими грузовиками того же класса — сбил лося. Манучер увидел темное пятно на асфальте. След лосиной крови. Притормозил. Сказал:
— Лося жалко. «Форд» — леший с ним, он железный, его отрихтовать, отлудить если хорошо, то он как новенький, а лось — живое существо. Я лосей люблю. Красивое животное. Едешь, они иногда к шоссе выходят, нюхают воздух. Они на пловчих похожи. Идут словно баттерфляем.
Манучер дал полный газ. Ударило ветром. Добровольский закрыл окно и посчитал, что необходимо объяснить мне, почему кольцо называется скоростным, а то я не пойму. Тут можно держать ту максимальную скорость, на которую рассчитывается автомобиль, говорил он. Таких дорог у нас не строят или строят, но мало. По мнению Манучера, это тема для серьезного разговора. Он сидел за рулем, некоторое время молчал, всем своим видом показывая, что не может смириться с нелепой смертью лося, выскочившего под колеса злополучного «форда», а тут вдруг начал спорить с воображаемым дорожным начальником, от которого многое зависело.
— Ну вот, — сказал Манучер, многозначительно щурясь, — вы хотите, чтоб автомобиль строили для дороги? Пожалуйста вам. Какой хотите? Чтоб по деревьям лазал? Можем и такой. Грачеву закажем — будет.
— С лапами, Манучер, с лапами, — оживился Николай Николаевич.
— И что нам нужно?
— Время, — поспешно сказал я, потому что большой дорожный начальник был лицом воображаемым и надо было поддержать разговор.
— Нет, — обиделся Манучер, — дело не во времени! Главное — деньги. Кажется, мы рубль бережем: плохая дорога дешевле. Однако разве мы не знаем, что на плохую дорогу дай дорогой автомобиль. Металла на него много, ремонта на него много… Логично?
— Логично.
— Ну, ты, Манучер, философ! Профессор, понимаешь, кислых щей и сочинитель ваксы.
— Мы строим автомобиль для дороги, он у нас в любых погодных условиях ходит и география любая, а надо строить дороги для автомобиля, вот тогда будет порядочек, Николай Николаевич. Другой будет подход. Там еще проблема выхлопных газов, топливо