Свенсон был опытным пловцом, но скопившийся перед плотиной поток воды обрушился на него, как разъяренный вепрь размером с дом. Волны швыряли его вверх и вниз, камни в порогах били по телу сильнее кузнечного молота, а водовороты, внезапно возникающие на пути, так и норовили проглотить незадачливого разрушителя плотин. Для реки он был что щепка — лишь еще одна игрушка во власти воды.
Свенсон вдохнул, поднырнул под низкорастущей веткой, о которую наверняка разбил бы голову, попытался увернуться от очередного острого камня — будто специально поставленного на пути злым великаном. Почти получилось: острый край камня лишь расцарапал ему голень. Но впереди уже шумело новое испытание — водопад. Не слишком высокий, но, если внизу камни — мало не покажется.
Он сгруппировался, чтобы не повредить ничего жизненно важного при падении.
И тут кто-то схватил его за руку. Свенсон удивленно уставился на одну из ундин, кажется, старшую трех. Этому созданию, невзирая на сильное течение, ничего не стоило не только удерживаться на одном месте самой, но и держать взрослого мужчину. При этом ее рыбий хвост едва колыхался в воде, словно ундина парила, а не боролась с течением. Видимо, стихия не имела над нею такой власти, как над людьми.
Две других тоже не преминули появиться. Они плавали кругами вокруг Свенсона и державшей его ундины, будто огромные хищные рыбины, ждущие возможности для атаки.
— С-скажи, ч-человек, — заговорила своим шипящим голосом ундина, — хочеш-шь ли ты, ш-штобы я тебя спас-сла?
Свенсон глянул в сторону водопада. Брызги поднимались густым туманом. Дальше река продолжала свой бег, но уже не столь стремительно. Отсюда было трудно судить о реальном перепаде высоты, но она составляла не меньше двухэтажного дома. И если ундина отпустит руку, нет никаких шансов избежать падения.
— Не отказался бы от небольшой помощи, — Свенсон уже понял, что с ундинами нужно говорить крайне осторожно.
— Хорош-шо, — прошипела полурыба, — тогда заключим новую с-сделку. Я тебя спас-саю, а ты ос-стаешьс-ся с-служить. Недолго, — рыбий рот вытянулся, — вс-сего один год.
— Ты еще не рассчиталась по старому договору, — резко ответил Свенсон, забыв об осторожности. — Что с моей дочерью?
Ундина зашипела и надула гребень, но, к счастью, не отпустила руку.
— Ты думаеш-шь об этом даже в такой момент?
— Отвечай, — сердце Свенсона так колотилось, что ему казалось, будто от его ударов по воде расходятся круги.
Глаза ундины сверкнули злостью.
— Ш-штож-ж. Будь по-твоему… Ее выловил из реки тролль. Ее и проклятого бес-са. Наверное, пос-служат ему ужином.
Свенсону показалось, что на миг все остановилось, и даже река застыла, точно скованная льдом. Будто ледяные пальцы добрались и до него — вцепились в самое сердце.
Ундина оскалилась зубастой пастью и разжала руку. Время ускорилось, словно пытаясь наверстать упущенное. Течение подхватило мужчину с новой силой и швырнуло к краю водопада. Перед тем, как скатиться вниз, Свенсон успел увидеть, как три ундины, приподнявшись из воды на своих хвостах, злорадно машут ему вслед.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Он видел это своими глазами: как два дракона, один — будто ожившая гора, второй — похож на гигантский смерч, меряются силами.
Но все было не так, как в истории, что он рассказывал дочери.
Первый дракон обрушил свой хвост, и по земле прокатилась волна, точно по морю — сметая на своем пути все. Вековые деревья ломались, будто прутики. Горные хребты рассыпались в песок, на их месте появлялись пустыни. Дно озер трескалось, и вода уходила под землю.
Второй дракон не отставал — исторгал пламя такой мощи, что сами моря испарялись, обнажая илистое дно.
Оба гигантских зверя старались все сильнее, и ни один не хотел уступать. Страшные землетрясения разрывали мир на части. Из воды появлялись вулканы, выплевывая в небо раскаленную лаву и серый пепел.
Но драконы все продолжали и продолжали бесчинства, не зная ни пощады, ни усталости. И лишь когда на всей земле не осталось ни одного дерева, ни одной горы, ни одного озера или реки, а вся вода в море, смешавшись с вулканическим пеплом, превратилась в густую грязь, исполинские звери прекратили свою борьбу.
— Ну, видишь, насколько я силен? — спросил дракон земли.
— Уж точно не сильнее меня, брат, — ответил дракон моря, — посмотри вокруг.
Оба дракона, принялись оглядываться, словно только что увидели результат своих деяний.
— Куда же делись все реки и леса, горы и поля? — удивился земной дракон.
— Что случилось с моим чудесным, прекрасным морем? — озирался по сторонам дракон воды.
Братья обнялись и их колоссальные фигуры, высотой уходящие в небо, сотряслись от рыданий.
А когда на выжженную и безжизненную землю упала драконья слеза, в этом месте возникло что-то яркое — цветная точка, особенно заметная в новом, мрачном и сером мире.
Не страшась драконьих лап, Свенсон помчался к этой одинокой яркой точке. Ей оказался цветок. В старом мире этот цветок был бы на редкость невзрачным и, скорее всего, свою короткую жизнь провел бы незамеченным, под каким-нибудь кустом. Вряд ли удостоился бы второго взгляда любого, кто случайно его увидел.
Но в новом мире, созданном из грязи и пыли, этот цветок был самым прекрасным созданием.
Свенсон бережно просунул ладони под чудо-цветок и поднял его в ладонях вместе с пригоршней пепельной почвы. Осторожно, боясь сломать стебель резким движением, Свенсон понес сокровище в сторону от места, куда могла ненароком наступить драконья лапа.
С каждым шагом цветок делался все краше, расцветал и словно светился изнутри. Вначале свечение было не ярче, чем у жука-светляка. Затем оно стало как свеча. Как факел. Как костер, уменьшенный до размера лучины, но чудом не потерявший яркости. Свенсон зажмурился. На этот цветок, который сиял как само солнце, было больно смотреть.
Но когда сияние цветка стало нестерпимым, оно, так же быстро как до этого разгоралось, начало уменьшаться. Однако полностью так и не исчезло.
Цветок сиял как факел. Более того — его лепестки стали оранжевыми, а потом превратились в пламя. А сердцевина…
Свенсону чудилось, что оттуда на него смотрят глаза.
— Проснись, — сказал цветок.
И Свенсон проснулся.
***
Поначалу ему показалось, что место, в котором он очнулся, похоже на разрушенный драконами мир, но потом он понял, что просто сейчас ночь. Чуть поодаль горел небольшой костер, а на фоне костра темнела человеческая фигура. Стройная и высокая.
— Ты проснулся, — в голосе незнакомца звучала искренняя радость. — Хорошо.
Свенсон попытался встать.
— Нет-нет! — запаниковал человек, но было поздно.
С воплем Свенсон упал на бок, держась за левую ногу. Она болела так, словно ее целый день грызла стая волков.
— Что со мной? — прошептал Свенсон, ощупывая конечность. Ниже