Мог запросто сорваться, попутно стукнуться о козырёк, затем о выступ первого балкона. Но, к счастью, уцепился за решётку балюстрады и без промедления подтянулся. Едва закинув ноги на бетонную кромку, успокоился. Теперь можно было отдышаться.
Снизу, где-то за углом, Зои радостно захлопала в ладоши.
– Тебе помочь?
Максим не ответил. Только зажмурился, будто надеясь, что, открыв глаза, увидит пустой балкон. Однако, сколько бы он ни моргал, Аня оставалась на месте.
Да, это была Шмелёва Аня. В зелёных шортах, белой рубашке и ужасной курортной шляпке.
Аня…
Пройдя мимо неё в номер, Максим уже не удивился, обнаружив там Диму. Тот стоял возле кровати и, словно биту, держал в руках трость. Должно быть, решил, что к ним лезут воры, и приготовился защищать сестру. Максим усмехнулся. Прошёл через комнату. Остановился у входной двери.
Дима и вернувшаяся с балкона Аня смотрели на него с ожиданием и страхом. Должно быть, считали, что Максим ведёт себя странно. Он понимал это, однако не торопился их успокаивать. Так и не придумал, как отнестись к появлению Шмелёвых в Ауровиле.
– Где вы остановились?
– На первом этаже, – не сразу ответил Дима. – Почти под тобой.
Несмотря на жару, он, как и всегда, был в джинсах, в застёгнутой на все пуговицы клетчатой рубашке и начищенных ортопедических ботинках, которые вынужден был носить после перелома левой ноги.
Максим решил, что не будет спрашивать, как и почему Шмелёвы оказались в Индии, как узнали, где он остановился, и как проникли в его номер. Впрочем, на последний вопрос он мог ответить и сам.
– Значит, отмычки у тебя с собой?
Аня и Дима растерянно переглянулись. Не ожидали такого приёма. А на что они, собственно, рассчитывали?
– Да, – кивнул Дима. – Мы… Я подумал, будет весело. Ты ведь не знал, что мы приехали. А тут заходишь в номер и видишь нас.
– Прости. – Аня сняла шляпку и бросила её на кровать. – Надо было предупредить. Глупо вышло.
Дима хотел сказать что-то ещё, но в это мгновение кто-то дёрнул за ручку входной двери.
– Вы кого-то ещё привезли?
– Нет, мы одни, – Аня качнула головой.
Максим отщёлкнул замок и чересчур порывисто толкнул дверь. Едва не ударил стоявшую за ней Зои, о которой успел позабыть.
– Класс! – Зои произнесла это с таким детским задором, что Максиму всё происходящее на мгновение в самом деле показалось забавной игрой. – Я всё видела! Ты молодец. Я бы так не смогла. Там ведь даже зацепиться не за что.
Зои вошла в номер. Увидела Шмелёвых. Не дожидаясь, пока Максим представит её, назвала себя с уже привычным упоминанием Зои Салданы и Зои Кравиц и с пояснением, что её можно называть просто Зоей.
Дима уставился на неё с нескрываемым восторгом. Гладко выбритая голова, тоннели в ушах и татуировка на лице явно впечатлили его, равно как и суетливая манера говорить. Зои нервически перескакивала с одной темы на другую, принималась заламывать руки, оттягивать рукава рубашки – расправляла их и вновь закатывала, показывая на запястье плетёный браслет из радужных нитей. Заметив его, Аня оживилась:
– Как у Ренесми.
– Да!
Зои рассмеялась и добавила, что это точная копия.
– Даже застёжка такая же! У меня ещё рюкзак «Дженспорт».
– Горчичный? – спросила Аня.
– Да. Горчичный. Замша. Точная копия!
Максим с сомнением посмотрел на Диму. Тот в ответ пожал плечами – тоже не понимал, что происходит.
Зои быстро со всеми познакомилась. Через каких-то полчаса общалась со Шмелёвыми так, будто знала их много лет. Даже успела обсудить с Димой его трость и хромую ногу. Заявила, что это помогло бы Диме стать актёром, потому что иногда бывает так, что здоровые руки и ноги только мешают сниматься в кино, как в случае с Роуз Макгауэн в «Планете страха» или с другой актрисой, имя которой Зои позабыла, в «Плохой партии» с Киану Ривзом.
Максим устал от этой болтовни и наконец оборвал Зои на полуслове – показал ей фотографию, ради которой они, собственно, сюда и пришли.
– Узнаёшь кого-нибудь?
– Как он изменился, – с неожиданной грустью сказала Зои.
– О ком ты? – насторожился Максим.
– О баньяне… – Зои вздохнула. – Его теперь завесили тряпками, фонариками, корзинками. Как-нибудь попробую всё это убрать. Он тут, на снимке, такой красивый.
Зои долго рассматривала фотографию. Пожалуй, чересчур долго. И в конце признала, что никто из трёх людей под деревом ей не знаком. Предложила показать фотографию кому-нибудь из старожилов. Затем позвала вместе прогуляться до баньяна. Аня эту идею поддержала и, схватив с кровати шляпку, первая устремилась к двери.
– Мать говорила, что баньян – важный символ учения. Настоящий отец или гуру, то есть наставник, должен уподобиться баньяну, – сказала Зои, когда они встали ровно на том месте, где когда-то стояли Шустовы с их другом Сальниковым.
– Мать? – шёпотом переспросил Дима.
– Мирра Альфасса. Местная… святая, – так же шёпотом ответил Максим.
– Понятно. А она странная, да?
– Мать?
– Зоя.
На это Максим не ответил. А в следующий раз, когда Дима попробовал шутить над Зои, вступился за неё и предложил Диме приберечь шутки для кого-нибудь, кто сможет ему ответить.
– Когда баньян молоденький, – продолжала Зои, больше обращаясь к Ане, – у него совсем слабый ствол. Его легко срубить. Потом от его ветвей опускаются воздушные корни, они врастают в землю и сами превращаются в стволы. Видишь, – Зои указала на новый росток воздушного корня. – Мать говорила, что ветви и общая крона – это учение гуру. А новые стволы – его ученики.
И вот проходят десятилетия, проходят века, учеников становится больше, и баньян превращается в целую рощу связанных воедино деревьев. Между ними поют птички, отдыхают животные, иногда протекают речки. Этот баньян, – Зои коснулась ближайшего к ней ствола, – не такой уж старый, к тому же его подрезают. А бывают действительно гигантские – такие вот рощи, о которых говорила Мать. Главный ствол теряется среди других стволов и однажды отмирает. А жизнь, которую он начал, остаётся. Так и учитель однажды уходит, оставляя после себя цветущую рощу учеников. Он умер, его имя забыто, но оставленное им учение продолжает благоухать ещё долгие годы.
Зои ненадолго затихла. Потом улыбнулась и положила ладонь Ане на предплечье.
– Прости, я увлеклась. – Повернувшись к Максиму, добавила: – Оставь мне фотографию. Я поспрашиваю знакомых.
Зои преследовали резкие перепады настроения: от детского возбуждения до неожиданного, почти старческого умиротворения. Максим подумал, что в минуты такого спокойствия, когда у неё не дрожали руки, не бегали глаза, Зои становилась по-своему красивой.
– Фотография мне самому пригодится, но ты можешь переснять её на телефон.
– У меня нет телефона, – Зои с виноватым видом пожала плечами.
Наконец решили сделать обычную ксерокопию и договорились встретиться утром в столовой.
В следующие два дня гуляли по Ауровилю вчетвером, и как-то всякий раз получалось, что Максим шёл с Аней, а Зои – с Димой. Зои вела себя свободно, и Диме это нравилось. Она брала